— Боже! Бедный цыпленочек! Ну и жизнь тебе выпала. Я верю каждому твоему слову. Я еще никогда в жизни не видела таких глаз. Твои глаза не могут врать.
Я скромно улыбнулась. Затем Китс сказала:
— Я не слишком уверена в том, что тебе стоит давать эту работу. Твои глаза все время будут отвлекать Дикса. Ты знаешь, это ведь его специальность… Глаза, я имею в виду.
— О, миссис Диксон-Род, пожалуйста… — взмолилась я.
Она прервала меня:
— Ну, ну, не сердись. Ты еще привыкнешь к шуткам Китс. Она дразнит всегда и всех.
Мои глаза внезапно стали влажными.
— Так я получу эту работу? Вы дадите ее мне? — Я почти задыхалась, едва выговаривала слова.
И в это же мгновение, к своему удивлению, я оказалась в крепких объятиях миссис Диксон-Род. Большие руки плотно прижали меня к мягкой груди, и я потерялась среди кружева, жемчуга и… запаха фиалок, тонкого, странно напомнившего вдруг мою прошлую жизнь в Норвуде, мою мать. Я смутилась еще сильнее.
Итак, жизнь наконец-то повернулась ко мне лицом.
После собеседования я побежала скорее к Уолкерам, чтобы сообщить им радостную новость. Я приступаю к своим обязанностям со следующей недели, и мне сразу выплатят недельное жалованье, чтобы я могла купить себе все необходимое, в том числе и униформу для работы. Еще мне показали мою комнату в доме Диксон-Родов. Она находилась на верхнем этаже, и за окнами открывался красивый и торжественный вид на Уимпол-стрит. Обстановка в ней была очень приятна — кровать выглядела невероятно соблазнительно, на полу — нежно-зеленый ковер. Ему в тон — занавески на окнах. Был здесь и шкаф с книгами, и маленькое бюро, на котором я могла писать. Кроме того, в свободное от работы время мне позволили пользоваться печатной машинкой мистера Диксон-Рода. И еще секретарю полагалось почти целых два свободных дня. Половина субботы и целое воскресенье. В это время чета Диксон-Род уезжала отдохнуть на реку в Хенли в свое бунгало.
После монастыря, холодного и обветшалого дома Уин, ужасающей грязи меблированных комнат, запаха кошек и прокисшей пищи в обиталище мисс Пардью мое новое пристанище казалось мне верхом роскоши и комфорта.
Я почти бегом мчалась к Уолкерам, чтобы рассказать им обо всем этом.
Но ни миссис Уолкер, ни Кетлин, ни Пом не оказалось на месте. Вбежав в гостиную, я обнаружила там высокого широкоплечего молодого человека с вьющимися волосами и голубыми глазами, который сидел на диване и слушал по радио танцевальную музыку. От неожиданности он встал и с удивлением посмотрел на меня. Я тоже уставилась на него.
— О, вы, вероятно, Пэт, брат Кетлин. Я узнала вас.
— Да, — улыбнулся он в ответ, продемонстрировав безупречные белые зубы. — Я действительно Пэт, а вы, вероятно, Розалинда.
— Совершенно верно, — сказала я и протянула ему руку.
Он взял ее. В течение нескольких секунд мы внимательно, с любопытством изучали друг друга. Уже позже он признался, что, когда увидел меня, у него на мгновение перехватило дыхание. Наверное, я действительно неплохо выглядела в своем сером костюме и белой блузке. Волосы немного растрепались от бега, щеки приобрели розоватый оттенок, что, впрочем, для меня не слишком характерно — моя кожа всегда была очень бледной. От возбуждения мои глаза сияли.
Затем он сказал:
— Я тоже узнал тебя. Пом мне писала, что ты красивая. Так и есть. Но ты не просто красивая, в тебе есть что-то… Не знаю, не могу объяснить…
Я смутилась и осторожно высвободила свои пальцы из его руки.
— Пом… Она не должна была писать такие глупости!
Пэт радостно рассмеялся. Похоже, он обладал живым, веселым нравом. Возможно, даже чересчур веселым, что в дальнейшем сослужило ему не слишком хорошую службу. К моему удивлению, он вдруг одной рукой обнял меня за талию, а другой схватил мою кисть и закружил меня в танце.
— Я чуть с ума не сошел, сидя тут в одиночестве. Уже вторую песню Генри Холла крутят, а у меня нет партнерши. Ты появилась в самый подходящий момент, Розалинда Браун. И почему мне Пом не написала, что ты еще и божественно танцуешь?
Я чуть не задохнулась от удивления, успела только снять свою шляпку и бросить ее на кресло. Потом, наконец, я попросила Пэта остановиться и слегка оттолкнула от себя.
— Правда, больше не могу! — взмолилась я.
— Ты просто давно не тренировалась, — сказал он. — Все исправим. Я буду дома несколько недель, и мы обязательно каждый вечер будем ходить на танцы.