День тянулся невероятно долго. Я едва могла дождаться, когда стрелки часов, обежав циферблат, принесут наконец мне долгожданное «завтра». Ночью я почти не спала.
Утро я встретила с убежденностью, что сегодня я увижу первого и последнего мужчину в моей жизни и что до конца своих дней буду принадлежать только ему. Я не чувствовала ни смущения, ни страха перед первой близостью с Ричардом, хотя, наверное, невесты обычно испытывают именно это перед первой брачной ночью. Единственное, о чем я просила Бога, — так это о том, чтобы наша любовь никогда не кончалась.
Я заварила себе крепкого чая. Погода выдалась на редкость удачной. Густой туман, висевший над крышами Лондона, предвещал жаркий солнечный день. Я попыталась представить себе, что сейчас думает и делает Ричард. И лишь одна циничная мыслишка, так некстати зародившаяся в моей голове, позволила испортить патетическое совершенство этого утра.
«Мужчины никогда не чувствуют так же, как женщины. Кроме того, он испытывал любовь и раньше, и у него была жена. А у меня — никого. Он не может чувствовать так же, как и я».
Но как бы то ни было, с появлением Ричарда эта грустная мысль мгновенно улетучилась. Его лучезарная улыбка привела меня в чувство. Я никогда не видела его таким… молодым и счастливым. Казалось, он помолодел лет на десять. Он сразу же обнял меня. Я закрыла глаза, отдаваясь мгновению страсти. Потом я отошла на шаг назад, мы взяли друг друга за руки и стали смеяться, как дети. Мы оба оказались в серых пиджаках! Мы не могли налюбоваться друг на друга, наговорили массу всяких нежностей и милой чепухи. От его объятий моя белая роза в петлице помялась. И он подошел к букету, выбрал другой цветок и принес его мне.
— Я сегодня на своей машине. Мы на ней быстро доедем до Шерборна, часа за три, а во Фрейлинге будем уже в половине второго.
— О, Ричард! — только и могла я сказать.
— Все готово? — спросил он.
Я кивнула.
— Ира была так любезна. Впрочем, она всегда такая. Мы с ней довольно долго говорили. Я рассказал ей о тебе, и она сказала, что так и должно было случиться рано или поздно. И еще она очень хочет с тобой познакомиться. Ира лишь сожалела, что мы приезжаем только на уик-энд. Но ведь нам в понедельник на работу. Правда, дорогая?
Я снова кивнула. Спрятав руки за спину, я стояла и смотрела на него. Он вдруг рассмеялся и сказал:
— Ты похожа на ребенка. А я похититель младенцев. Ты ужасно молодо выглядишь. Даже неприлично.
— Что за глупости. Мне двадцать пять лет!
— Жаль, что мне не столько, — вздохнул он.
— Но я этого совсем не хочу. Мне ты нравишься именно такой, какой ты сейчас, — возразила я и тут же снова оказалась в его руках.
Его губы коснулись моего уха.
— Сейчас будет уже две раздавленные розы.
— Я люблю тебя, — проговорила я едва слышно.
— И я люблю тебя, дорогая. Я не мог и предположить, что могу быть таким счастливым, что и со мной может произойти такое чудо. Ты мне даешь все, что только может женщина дать мужчине. Не будем же терять время. Пойдем. Где твой чемодан?
Я закрыла окна, задернула шторы, потом заперла свою маленькую квартирку, и по узкой лестнице мы спустились вниз на улицу. После прохладного коридора летний воздух показался особенно теплым, легкий ветерок приятно ласкал лицо.
Прямо перед домом стоял небольшой спортивный автомобиль Ричарда, который в дальнейшем я так хорошо узнала, мы много в нем ездили. Это было двухместное спортивное купе черного цвета с поднимающейся белой крышей. Ричард сказал, что это «астон-мартин», который ему нравится гораздо больше, чем громоздкий и претенциозный «роллс».
Мы положили наши чемоданы в багажник, я села на сиденье и положила свое пальто из верблюжьей шерсти себе на колени, на голову набросила шарф. Ричард сказал, что, как только мы выедем за пределы города, он сразу же поднимет верх машины и мы сможем наслаждаться солнцем и свежим ветром. О, это было просто великолепно.
В дороге мы говорили обо всем на свете. И разумеется, не могли не затронуть тему музыки.
— Ты сразу же почувствуешь, что Фрейлинг — это совершенно другой мир. Там как будто живет сам дух «Лебединого озера», — сказал Ричард.
Фрейлинг оказался волшебным, незабываемым замком моей мечты! Его башенки и стены золотились в лучах янтарного солнца. Но особое впечатление на меня произвел ров вокруг стен, где плавали лебеди Иры Варенски. Белые большие птицы величественно плыли вдоль берега. Территорию замка разрезала почти по самой середине небольшая речушка.
Мы стали медленно ехать по дорожке вдоль тополиной аллеи. Одной рукой Ричард держал руль, а другой — мою руку. Он быстро посмотрел на меня:
— Это один из самых лучших моментов в моей жизни. — Голос Ричарда слегка дрожал.
В ответ мои руки сжали его руку. Когда мы подъехали к воротам замка, я вдруг начала сильно нервничать.
— О, Ричард, а вдруг я не понравлюсь мадам Варенски… Я ведь даже не знаю, о чем с ней разговаривать…
Он снова улыбнулся и посмотрел на меня. Его умные, мягкие глаза смеялись.
— Просто будь собой, моя сладкая, — сказал он.
Мы остановились. Тяжелая дубовая дверь крыла, в котором жила Ира, вдруг распахнулась, и на пороге появилась знаменитая балерина. Я в благоговейном ужасе посмотрела на эту женщину. Я так много читала об искусстве балета и о ней. И вот она стояла передо мной. Стройная, хрупкая и очень прямая фигурка. Светлые длинные волосы разделены посередине и собраны в низкий классический пучок. Одета она была очень просто — льняное платье голубого цвета. Вокруг головы повязан голубой шелковый шарф. В руках Ира держала небольшую корзинку и ножницы, она собиралась срезать цветы.
Увидев нас, хозяйка замка подошла ближе и радостно воскликнула:
— Ах! Ричард… Мой дорогой Ричард!
Теперь я могла рассмотреть эту женщину-легенду совсем близко. На бледном узком лице с высокими скулами глубоко посаженные голубые глаза. Это было лицо красивой женщины, которая знала, что такое любовь и страдание, что такое боль. Она была необыкновенно грациозной и изящной. Ее умение красиво двигаться вызывало желание все время смотреть на нее, следить за ней глазами и восхищаться.
Ее первые слова заставили меня почувствовать себя свободнее и увереннее.
Она пожала мне руку, затем внимательно посмотрела на меня и кивнула:
— Да, да, дорогая, вы именно такая, какую я себе и представляла. Ричард вас так и описал. Грустное маленькое личико. Но оно не будет больше таким, раз Ричард взялся вас опекать.
С переполненным чувствами сердцем я взяла руку Иры и поцеловала ее.
— О, вы слишком красивы, мадам Варенски.
То уважение, с которым я поцеловала ее руку, растрогало ее. Она была не только великой балериной, но и великой женщиной.
— Господи боже мой, деточка!
— О, вы очень красивы… Я так много читала о вас… Вы потрясающая… Как бы мне хотелось увидеть, как вы танцуете! — заикаясь и запинаясь, едва выговорила я.
Она засмеялась, Ричард тоже рассмеялся, а затем обнял меня за плечи и прижал к себе.
— Она славная малышка, Ричард, — сказала Ира, и мы все вместе двинулись к дому.
Я очень гордилась собой.
Когда мы вошли в полумрак замка, прохладного и таинственного, я тут же окончательно утратила чувство реальности. Старинный каменный камин, гобелены ручной работы на стенах, блестящие дубовые панели, отражающие огни множества свечей и холодный блеск серебра. Роскошные и разнообразные по цвету накидки на креслах и диванах. И цветы… кругом. Мы прошли в большую гостиную и сели за стол. Слуги подали ленч.
— Насколько я понимаю, вам сейчас не хочется видеть никаких гостей, а поэтому я никого не пригласила. Уик-энд только ваш, — сказала Ира.
— Тебя, дорогая Ира, нам вполне достаточно. Это уже очень много, — с чувством проговорил Ричард.