- Тогда почему ты целуешь меня?
- Потому что не могу удержаться.
Он склонил голову, рассматривая меня, пробуя языком мою шею и обнаженные плечи. Я выгнула спину, и он провел языком по краю моего декольте, двигаясь к ложбинке между грудей.Когда я застонала, его губы обхватили мои выпирающие сквозь тонкую ткань платья соски. Нас разделяло слишком много одежды, но времени раздеться не было. Нам не стоило делать это здесь, посреди концерта, когда так много стояло на кону, когда продюсеры и съемочная группа кружили за дверью. Но сдержаться мы не могли.
Он скользнул ладонями под мое платье, проводя по бедрам. Я потянулась, расстегивая верхнюю пуговицу на его брюках, понимая его без слов. Быстрым движением он подсадил меня на стойку у раковины, чтобы мы оказались на равном уровне. Я обхватила его ногами за бедра, притягивая ближе. Он наклонился, стягивая мои трусики и целуя мои колени. Я застонала, запустив пальцы в его волосы, в то время как жар от его поцелуев растекался от моих ног к местечку между бедер. Он задрал мое платье, обнажив мои ягодицы, раздвигая шире мои ноги, целуя меня везде, где мне было необходимо.
Лишь когда я простонала его имя, он прижался губами к моему клитору. Дразнил, лизал и посасывал его, сводя меня с ума, врезаясь языком в мое лоно. Его рот буквально пожирал меня, его сильные толчки заставляли мое тело дрожать. я откинула назад голову и уперлась руками о стойку. Было так приятно, такое сильное наслаждение проходило сквозь меня, но его сильные руки удерживали меня на месте, не давая сдвинуться. Я придвинулась к нему, не желая, чтобы это заканчивалось, и он почти довел меня до оргазма. Но затем отстранился, оставляя мое тело вспыхивать под напором жаркого пламени.
- Джаред, прошу, - я была так мучительно близка. Он не мог оставить меня в таком состоянии.
Он поднялся по моему телу, губы скользили по моей шее, руки были на моей талии. Он распечатал презерватив, а затем я почувствовала его, твердого и гладкого напротив моей чувствительной кожи. Одним плавным движением он оказался внутри меня, и я застонала, обхватив ногами его за талию, мои обнаженные ноги терлись о его брюки. Я расстегнула ворот его рубашки, нуждаясь в его обнаженной коже, уткнувшись лицом в его грудь, я вдыхала его аромат. Неважно, как близки мы были, мне всегда было мало Джареда.
Он двигался интенсивнее, ускоряя темп, словно желал сделать меня своей собственностью. Я уже была близка к оргазму, но Джаред сменил положение, чтобы проникнуть глубже в меня, заставляя меня кричать и терять контроль. Я крепче обхватила его, пока меня сотрясал оргазм, но он не останавливался, двигаясь сильнее и быстрее, заставляя меня получать удовольствие снова и снова. Он прижал меня к себе, простонав мое имя мне в макушку, а затем кончил. Пару минут мы просто обнимали друг друга, разгоряченные и потные, дрожащие после нашего безумства. Когда мы снова смогли пошевелиться, Джаред поцеловал меня, проводя пальцем по щеке.
- Я скучал по тебе, - прошептал он.
Я тоже сильно скучала по нему. Вздохнув, я прижалась к его лбу.
- Я не хочу туда возвращаться.
- Знаю. Но мы должны.
Как только мы покинем комнату, нам придется спрятать чувства друг к другу, снова выйти на сцену и продолжить, как ни в чем не бывало, выступление. Вероятно, люди уже задавались вопросом о том, где мы были, а наше следующее выступление было самым важным. Как бы сильно мне не хотелось остаться с ним, шоу должно было продолжаться.
Я соскользнула на пол, и мы молча привели в порядок костюмы.Нам следовало подготовиться к следующему выступлению.
Когда я вернулась за кулисы, наша аппаратура уже была установлена позади вращающейся сцены, на которой выступали Brazen с песней Maroon 5 "Wake up call". Один из ассистентов повернулся ко мне с испуганным выражением на лице.
- Мэдди, с твоей гитарой возникла проблема.
Я моргнула.
- Что ты имеешь в виду?
Он начал объяснять, но потом качнул головой и жестом позвал за собой. Там, внутри гитарного чехла, где лежала моя прекрасная Фендер, цвета морской волны, та, что я купила за свои собственные деньги, когда пошла в колледж, та, на которой я с любовью перебирала струны каждую ночь, та, которую я использовала на каждом выступлении для "Звука". Это был единственный инструмент, который был исключительно моим, на котором я знала каждый скол и вмятинку. Только теперь его гриф был сломан.
Я широко открыла рот, слезы застилали глаза, и я осторожно потянулась к гитаре, лежавшей в чехле. Головка грифа болталась, дерево было полностью раздроблено, ее удерживали лишь закрепленные струны. Это было мое детище, и теперь оно было сломано. Не пригодно для игры. Умерло.