– Спасибо, – шепчет он.
Я пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного.
Но внутри меня все трепещет.
Хотя, может быть, и не так сильно, как мне казалось. Отстраненная манера
охранника помогла мне. Может быть, он видел так много людей, проходящих через эту
процедуру, что его уже ничем не удивить.
Дверь открывается с громким гудением, и нас проводят в помещение, которое очень
напоминает нашу школьную столовую. Люминесцентные лампы светятся над головой, но
маленькие зарешеченные окна находятся на равном расстоянии вдоль потолка. Дюжина
круглых столов расставлена вдоль всего помещения. Большинство из них заняты.
Заключенных легко опознать – они носят выцветшие оранжевые комбинезоны. Низкий гул
разговора наполняет зал. Очень беременная женщина плачет за одним из столов. Пятеро
охранников стоят вдоль стены.
Я ожидал увидеть пластмассовые перегородки и телефоны.
Кажется, Деклан тоже, потому что его дыхание учащается.
Затем я осознаю, что он смотрит на стол в двух третях пути через зал. Одинокий
мужчина заметил нас, и встает. Он выглядит знакомым, но не может быть, чтобы это был
отец Деклана, потому что этот человек кажется меньше ростом, чем я помню. Джим
Мерфи всегда казался великаном, его личность больше, чем его жизнь.
Этот мужчина высок, но не намного выше нас. У него рыжевато – коричневые
волосы с проблеском седины и густая борода. Но его серые, как сталь, глаза такие же, как
и у Деклана. Его потрясенное выражение идентично тому, которое застыло на лице
Деклана.
Конечно же, он больше не кажется таким высоким. Мы не видели его с тех пор, как
нам было тринадцать лет.
Мы все замираем на месте. Никто не двигается.
Охранник Маршалл произносит позади нас:
– Ваш заключенный не имеет права отходить от стола. Любой физический контакт
– не более трех секунд. Держите руки над столом. Можете сесть, когда будете готовы.
Ваш заключенный. Это звучит так близко, и так отчужденно.
Но слова приводят Деклана в движение. Он скользит вперед и я следую за ним. Мы
проскальзываем мимо других посетителей, и останавливаемся у стола, напротив отца
Деклана.
Я держусь чуть позади, потому что не знаю, что будет делать Деклан. Обнимет его?
Пожмет руку? Накричит на него?
Очевидно, Деклан тоже не знает, что делать. Он так и сказал об этом в машине.
Пока что они просто стоят так, сморят друг на друга.
– Мерфи! – рявкает охранник у стены.
Оба, Деклан и его отец, подскакивают и оборачиваются. В любое другое время это
было бы забавно.
– Тебе и твоим сопровождающим нужно сесть, – говорит охранник.
Мы все занимаем места за столом. Стол холодный и металлический, привинченный
к полу.
Отец Деклана, кажется, не может перестать таращиться на нас. У них с Декланом
это общее. Но если честно, я тоже не могу перестать смотреть.
Весь этот момент такой... нереальный. Я думал, что почувствую что-то знакомое, но
этот человек – чужой. Он худее, чем я помню, его взгляд более настороженный. Мы с
Декланом стали лучшими друзьями с семи лет, и мои воспоминания о его отце очень
четкие. Кэмпинг на заднем дворе, страшилки при свете фонарей и поджаренный на костре
зефир. Поедание хлопьев на диване и игры на приставке до полуночи, пока мама Деклана
не спускалась вниз и не начинала качать головой, отчитывая нас. Пикники на заднем дворе
в кругу семей, и наши отцы, суетящиеся вокруг гриля с парой бутылок пива.
Я помню, когда отец Деклана выпивал больше, чем пару – тройку.
Воспоминания Деклана об этом, должно быть, еще более яркие, переплетенные с
менее радостными. Он отчасти винит себя в смерти своей сестры. Всегда винил. Хотел бы
я знать, чего он добивался – конца или начала.
– Привет, – наконец говорит он. Его голос хриплый и тихий, как будто он не
уверен, что готов говорить. – Папа.
Его отец прикладывает кулак ко рту, затем опускает руку, чтобы вытереть ладони о
брюки, прежде чем вернуть их обратно на поверхность стола. До этого момента я не
замечал, что его руки дрожат.
– Привет. Деклан. – Его голос слегка дрожит. – Я не был готов... – Он
откашливается. – Ты стал настоящим мужчиной.
Деклан, кажется, удивлен.
– Мне восемнадцать.
– Знаю. Я знаю. – Он переводит взгляд на меня. – И... Рев?
Я киваю.
Дыхание мистера Мерфи дрожит.
– Я так... я так рад, что вы, парни, все еще дружите.
– Конечно, – говорит Деклан неуверенно.
Они замолкают, просто смотря друг на друга. Воздух с обеих сторон наполнен
нервной энергией. Я хочу отойти от стола, чтобы оставить их наедине, но не хочу
оставлять Дека, когда все это до сих пор кажется непредсказуемым.
Его отец делает глубокий, дрожащий вдох.
– Когда мне... когда мне сказали, что ты здесь... – Он прижимает ладонь к глазам. –
Я думал, это шутка.
У Деклана в глазах тоже стоят слезы, но он фыркает.
– Это была бы дерьмовая шутка.
Его отец усмехается сквозь слезы.
– Ты прав. Была бы. – Он протягивает руку и кладет ее поверх руки сына. – Я так
рад, что ты здесь. Я скучал по тебе... – Его голос срывается. – Так сильно по тебе скучал.
У Деклана перехватывает дыхание, но он переворачивает ладонь, чтобы сжать
ладонь отца.
– Я тоже по тебе скучал.
– Мерфи! – орет охранник. – Три секунды.
Они отпускают друг друга. Убирают руки. Напоминание того, что это не обычное
воссоединение отца с сыном.
Но эта заминка, кажется, помогает им побороть слезы.
– Твоя мама знает, что ты здесь?
Деклан качает головой.
– Я думал... – Он медлит, будто не был готов к этому вопросу. – Я думал, это ее
расстроит.
Его отец кивает и волна эмоций проскальзывает на его лице.
– У нее все хорошо?
– Она... – Деклан делает глубокий вдох, и его заминка полна тех вещей, о которых
он не хотел бы говорить. Ее замужество с Аланом. Ее беременность. Я знаю это, потому
что он говорил обо всем этом в машине. – Да. У нее все в порядке.
Его плечи напряжены. Он беспокоится, что его отец станет расспрашивать, и весь
визит пойдет прахом.
Но его отец не настаивает. Он снова тянется, чтобы взять Деклана за руку, как будто
не может пересилить себя.
– Я должен... должен сказать тебе, как сильно я сожалею. Как сильно я сожалею о
том, через что заставил тебя пройти. Как сильно я сожалею о бедняжке Керри. – По его
лицу скатывается слеза.
Деклан кивает.
– Мне тоже жаль. – Он убирает руку, затем смотрит на охранника. – Не хочу, чтобы
они снова на меня орали.
Его отец улыбается сквозь слезы и снова трет лицо.
– Они орут на меня.
– Ох. – Деклан выглядит смущенным.
– Расскажи мне о себе. Расскажи, что я пропустил.
Деклан снова делает глубокий вдох и шумно выдыхает.
– Не знаю как вместить пять лет в тридцать минут.
Глаза его отца снова затуманиваются и он едва заметно смахивает слезы.
– Попытайся. Пожалуйста.
Лицо Деклана меняется, пока он просеивает воспоминания. Я гадаю, что он ищет.
Его мама – небезопасная тема. Возможно, ему так же некомфортно говорить и о Джульет, учитывая те обстоятельства, при которых они познакомились, и то, насколько тесно их
отношения переплетены с горем и исцелением.
Так странно сидеть здесь и знать, что я так долго был частью жизни Деклана, а его
отец ничего об этом не знает.
Внезапно я осознаю, что-то же самое можно сказать и о Деклане.
Наконец Деклан произносит:
– Я все еще езжу на Charger.
– Вот как! – Лицо его отца светлеет.
Деклан кивает. Некоторое напряжение уходит из его позы. Он может говорить о