Я никогда в жизни не был так возбужден.
Это опасное осознание, я растягиваю ее удовольствие до долгого, скрежещущего, хриплого оргазма, который, кажется, длится полвека, прежде чем она полностью обмякнет в моих объятиях.
Бесконечные, задыхающиеся мгновения спустя, она открывает свои глаза с тяжелыми веками и с дурацкой улыбкой. От довольной Эхо у меня перехватывает дыхание. Прямо сейчас я бы убил за то, чтобы видеть это выражение на ее лице каждый день.
– Это было, – она вздыхает, – потрясающе. Мне нужно вернуть должок.
Я бы с удовольствием, но нет. Черт возьми, нет. Если мне станет еще жарче, я серьезно сомневаюсь, что смогу устоять.
Я должен остановить ее.
Как всегда, у Эхо есть свое мнение. Она соскальзывает с дивана между моих ног – и встает на колени. Затем тянется к молнии.
Мое сердце останавливается. Дыхание вырывается из груди, когда я хватаю ее за запястья.
– Эхо. Пироженка...
Ее золотистые глаза поднимаются к моему лицу, широко раскрытые и умоляющие.
– Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо. Дай мне попробовать...
Как, черт возьми, я могу сказать «нет»?
– Я не знаю, насколько хорош мой самоконтроль прямо сейчас.
Она одаривает меня мягкой понимающей улыбкой.
– Все в порядке. Мне не нужен твой самоконтроль. Я просто хочу тебя.
Моя хватка усиливается. Я в отчаянии. Может, мне следует положить свой язык на ее киску и довести ее до безумия. Я бы с удовольствием попробовал... но, если я не позволю ей прикоснуться ко мне сейчас, проведу ли я остаток своей жизни, задаваясь вопросом, на что похожи ее руки на моем члене?
Это опасный вопрос. Я мудак, что даже думаю об этом.
– Ты уверена?
Эхо серьезно кивает.
Я безумен, но медленно отпускаю ее.
Она расстегивает пуговицу, молнию и высвобождает эрекцию. Она мгновенно схватывает ее, беря меня своими маленькими ручками и поглаживая медленным, едва заметным прикосновением, которое вырывает у меня стон. Я опускаюсь на подушки и приподнимаю бедра, молча подталкивая ее.
– Ты такой твердый. Но кожа здесь такая мягкая.
Удивление наполняет ее голос.
– Ага, – мне едва удается выдавить из себя.
– И ты мокрый. – Она медленно проводит большим пальцем по моей чувствительной головке. – Истекаешь.
Я шиплю и изо всех сил пытаюсь придумать способ вернуть контроль над ситуацией.
– Не делай этого.
Она мгновенно останавливается.
– Тебе это нравится?
Было бы умнее солгать ей, но…
– Нет, это слишком приятно. Там я наиболее чувствителен.
– Правда? – она растягивает слова, как будто находит эту информацию очень полезной, затем проводит большим пальцем по моему стволу в ужасно восхитительном, изгибающем позвоночник скольжении.
– Черт.
Это пытка.
Я откидываю голову назад, чувствуя головокружение. Но каждый момент, когда она прикасается ко мне, – это момент, когда она не ожидает, что я лишу ее девственности. Я просто должен продержаться... как-то.
С другой стороны, если она заставит меня кончить, я могу сказать ей, что измотан и, возможно, не смогу снова возбудиться сегодня – абсолютная ложь, – но на данный момент это может быть моим лучшим вариантом.
– Это невероятное ощущение, пироженка, – стону я. – Ты понятия не имеешь...
Она хихикает.
– Поскольку ты только что довел меня до оргазма, я тоже хочу. Теперь твоя очередь.
Прежде чем я успеваю понять, что задумала Эхо, она встает на колени, опускает голову и, о-о-о, черт побери – смыкает свои губы вокруг меня.
Я умер. Я на небесах. И никогда не хочу воскресать.
Затем ее теплый, влажный рот так медленно опускается вниз по моему члену, что я готов поклясться, она полна решимости попробовать каждый дюйм. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Но это бесполезно. Мои пальцы зарылись в ее волосы, отчего заколки разлетелись в стороны, а пряди упали вниз. Я засовываю пальцы в густую массу и сжимаю в кулак, когда ее губы почти достигают основания моего члена.
Да. Блять да.
Это твоя лучшая подруга делает тебе минет.
Да, и я не могу припомнить, чтобы женский рот когда–либо вызывал у меня такую боль.
Как будто я не контролирую себя, мои бедра поднимаются ей навстречу. Она берет остальную часть моего члена глубоко, ее язык ласкает меня, прежде чем она отсасывает, как будто не может насытиться. Она хнычет. Поднимает глаза на меня. Она ищет моего одобрения.
Внезапно у меня пропал фильтр, и я не могу найти ни единого гребаного слова о том, что произойдет завтра.
– Эхо… Отсоси у меня. Да. До упора. Жестко. Вот так. О, черт...
Она делает это в точности так, как я прошу, но, когда ее губы снова достигают головки, она водит языком по чувствительной поверхности. За этим следует нежное скольжение ее зубов.
Я чуть не вылезаю из кожи.
Ее рот снова опускается вниз, на этот раз быстрее, скользя по длине, слышны вдохи через нос, когда она достигает задней части горла.
Где, черт возьми, она этому научилась?
Прежде чем я успеваю спросить, она снова набрасывается на меня.
Еще несколько движений, и мне конец.
Как раз в тот момент, когда я поклялся, что горячее уже быть не может, она просовывает одну руку в трусики и трогает себя. Ее голова, покачивающаяся на моем члене, и рука, двигающаяся между ног, гипнотизируют меня. Я поддаюсь моменту, позволяя своей голове откинуться назад, а глазам закрыться. Огонь прокладывает свой путь вверх по моему стволу, проникая в кровь. Я раздвигаю ноги. Мои пальцы сжимаются в ее волосах. Из горла вырывается стон.
Она убивает меня, особенно когда ее неистовые, хриплые вздохи говорят мне, что ее возбуждение нарастает так же быстро, как и мое.
Затем ритм ее губ сбивается. Она облизывает головку жестким, неглубоким посасыванием и делает паузу. Наконец, издав стон, она опускается вниз. Затем останавливается, дрожит.
Я открываю глаза. Вид Эхо вызывает сильное возбуждение, но потребности ее дрожащего тела пересиливают координацию движений рта. Я не удивлен. Она не привыкла доставлять удовольствие никому, кроме себя.
Что угодно. Я более чем готов помочь ей в этом.
Нежно я тяну ее за волосы и беру пальцем за подбородок, медленно отрывая ее от себя. Она смотрит на меня ошеломленными, расширенными зрачками, ее рука все еще движется между ног. Она хнычет, на ее лице написано страдание.
Я не могу оставить ее в таком состоянии. Черт, я вообще не должен получать от нее удовольствие... но я не могу остановиться.
– Иди сюда, пироженка.
Я сажусь и притягиваю ее ближе.
Она выглядит удрученной.
– Я сделала это неправильно?
– Все было отлично, – ухмыляюсь я. – Пока ты не отвлеклась.
– Мне жаль. Я перестану... – Она замолкает на полуслове, заливаясь еще более густым румянцем. – Я сделаю лучше.
– Позволь мне помочь с твоей концентрацией.
Я не задаюсь вопросом, насколько рискован мой следующий шаг. Я просто стягиваю промокшие трусики с ее бедер и спускаюсь вниз по бедрам.
– Что ты собираешься делать?
Ее голос хриплый и с придыханием. Он возбуждает меня новым желанием.
Я не утруждаю себя ответом, просто улыбаюсь, когда обнимаю ее и сажаю на диван, лицом к себе на колени. Она хмурится, сбитая с толку, пока я не наклоняюсь на дюйм, сдвигая свою задницу к краю подушки, и не смотрю на ее киску прямо над моими приоткрытыми губами.
Она такая набухшая и розовая, сочная, мягкая и совершенно гладкая. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как сильно я ее хочу?
Эхо ахает, когда понимает мое намерение, ее прерывистое дыхание резко и шокировано.
– Ты не обязан...
– Я хочу. Не заставляй меня останавливаться.
Я хватаю ее за бедра и поднимаю голову, затем провожу языком по ее скользкой щелке.
Идеальный. Это единственный способ, которым я могу описать вкус Эхо.
Я погружаюсь глубже, ощущаю больше ее на своем языке. Она горячая штучка. Сладкая, как мед. Затягивающая. Мне нужно больше – сейчас.
Она хватается за спинку дивана с долгим, мучительным стоном, который подстегивает меня.
Я задеваю пальцем ее набухший клитор, и она вздрагивает. Я хочу большего. Я широко раскрываю ее киску большими пальцами, провожу кончиком языка по ее бутону и покрываю каждый влажный дюйм ее плоти долгим, медленным облизыванием.
Ее бедра дрожат. Она повторяет мое имя, как будто надеется, что я спасу ее. Но я хочу, чтобы она сгорела.