Молния пробегает по моему позвоночнику, когда она открывает рот и раздвигает мои губы. Я застыл и шокирован сверх всякой разумной мысли. Иначе зачем бы я позволил ее языку проникнуть в мой рот? И почему еще я закрываю глаза, зажимаю ее платье в кулаки, в то время как мой язык проникает внутрь, и целую ее так, как будто от этого зависит моя жизнь?
А потом, срань господня... мурашки. Везде. С головы до пят. Они распространились по моему телу. Огонь следует за мной, разъедая кожу и обжигая вены. И это что-то таинственное, что я почувствовал в прошлое воскресенье у нее дома поверх восхитительного аромата французских тостов? Это запах Эхо. Он снова наполняет мои ноздри. Ее кожа. Ее тело. Она зажигает мою кровь.
Сукин сын. Я тверже, чем обычно. Что, черт возьми, происходит?
Твоя лучшая подруга сводит тебя с ума.
Внезапно она со стоном вырывается, прижимая руку к припухшему рту и в ужасе уставившись на меня.
– Мне очень жаль! Я так… О, боже.
Прежде чем я успеваю остановить ее, Эхо разворачивается и выбегает из нашей комнаты, хлопнув дверью.
Глава 3
Я стою посреди гостиничного номера и моргаю. Что только что произошло?
Эхо поцеловала меня. Как любовника.
Это развеяло все мои представления о ней. О нас.
Тяжело дыша, я ковыляю обратно и опускаюсь на кровать. Теперь, что мне делать... особенно с тем фактом, что мне до боли хочется поцеловать ее снова?
Другой вопрос в том, что произойдет, если это случится... и я стану точь-в-точь как отец? Разобью ей сердце, и у меня больше не будет лучшей подруги.
Этого не может случиться.
Но она там одна, вероятно, сбитая с толку. Она поцеловала меня, чтобы продемонстрировать, насколько нелепа идея о том, что мы вместе в постели... но вместо этого она доказала, что у нас есть химия «снеси мне крышу», «заставь-мой-член-вылезти-из-за -молнии».
Я уже говорил это раньше, но это стоит повторить. Черт возьми.
Мой первый инстинкт – броситься за ней. Затем включается мозг. Если я сейчас потащу ее обратно в нашу комнату, сомневаюсь, что будет много разговоров. Прежде чем увижу ее, я должен остыть. Я должен думать так, чтобы мое тело не пульсировало.
Сидеть не работает. Встаю. Я расхаживаю по комнате. Но нет, мои губы все еще горят. Сердце колотится. Кровь обжигает, когда приливает к члену.
Было бы легко подарить ей нежность, но она хочет того, чего я не могу ей дать. Любовь. Преданность. Навсегда.
Но Ксавиан тоже не собирался давать ей эти вещи. Он не решил, что влюблен в нее по уши за последнюю неделю. Так почему же она выбрала его?
Мне нужно знать. И, прежде чем я найду Эхо и решу, как нам действовать дальше, учитывая тот факт, что я все еще чувствую вкус ее губ на своих, я должен выяснить, о чем на самом деле думает Ксав.
Куда, черт возьми, она пошла? Она не болтается в баре одна с заплаканным лицом…
О, черт. Что, если она уже в постели Ксавиана? Что, если она трахается с ним?
Выругавшись, я хватаю ключ с тумбочки и выбегаю за дверь. Комната Ксава находится дальше по коридору. Я не вижу света под дверью. Он, должно быть, бродит по территории отеля, так как больше ничего нет в пределах пешей досягаемости.
Потом я слышу женский стон. Не то чтобы она расстроена или ранена. Но как будто она на полпути к оргазму.
Серьезно, Ксав уже раздел ее и возбудил? Он внутри нее?
Гнев берет верх.
Я стучу кулаком в его дверь.
– Открой, ты – сукин сын. Прямо сейчас!
Ничего – поначалу. Наконец, я слышу шепот, затем возню. Загорается свет. Ксав открывает дверь, одетый в наспех натянутые баскетбольные шорты и весь в поту.
– Какого хрена, чувак?
– Ты мне скажи.
Это единственный раз, когда я счастлив быть больше и выше своего приятеля. Я протягиваю руку через его голову и широко распахиваю дверь, ударяя ею о стену, врываюсь внутрь.
– Я сказал тебе не трогать Эхо, и что ты сделал?
Но это не моя лучшая подруга на смятой кровати, прижимающая простыню к своему раскрасневшемуся обнаженному телу. Точно так, как я предсказывал ранее, Ксав увидел девушку с ожерельями, и теперь её трахает.
– Черт. Мне очень жаль.
Я отвожу от нее взгляд, чувствуя себя нелепо. Эхо не из тех девушек, которые сразу после поцелуя со мной переходят к раздеванию с кем–то другим. Мне нужно успокоиться, черт возьми.
Я никогда не отличался вспыльчивостью. Мне не нравится импульсивность. Я определенно ненавижу глупость. Сегодня я вел себя и так, и так.
– Счастлив? – выплюнул Икс.
– Нет, мне стыдно. Я плохо соображаю. Мы с Эхо поссорились из-за прошлой ночи. Она выскочила из комнаты. Я предполагал, она придет к тебе, и когда услышал женский стон...
– Она пропала?
– Нет. Она должна быть где-то рядом.
Правда? Она не могла улететь домой самолетом в полночь.
– Но ты не знаешь где она?
Признавать правду – отстой, но ложь не поможет.
– Нет.
– Черт.
– Все в порядке. – Я пытаюсь убедить себя в этом. – Уверен, если осмотрюсь, то найду ее. Не волнуйся. Эмм... вернись туда, где был.
Я выбегаю из комнаты, как будто моя задница в огне, и начинаю оглядываться по сторонам. В коридоре ей некуда было деться. На этом этаже нет лаунджей или зон общего пользования. Поэтому я направляюсь к ряду лифтов и спешу вниз, в вестибюль. Она не сидит ни в одном из плюшевых кресел, предназначенных для ожидания гостей. Как я и думал, ее нет в баре. Ее нет рядом со стоянкой такси, где нет ни таксистов, ни обслуживающего персонала.
Куда, черт возьми, она делась? Поворачиваюсь. Широкий простор луны над бескрайним синим Тихим океаном наводит меня на мысль.
Но когда я сбегаю по нескольким ступеням на пляж, там пусто. Все шезлонги были сложены рядом с маленькой подставкой. На табличке указано, что выдача полотенец и зонтиков начнется завтра в восемь утра.
Подавляя панику, я бросаюсь обратно вверх по лестнице. Куда бы Эхо пошла, когда она расстроена?
Я внимательно осматриваю курорт. Слева от одного из многочисленных бассейнов я замечаю сад с табличкой «Прогулка на природе». Туда и иду.
Небольшой мостик следует к пруду с рыбой кои. Дальше каменная дорожка ведет меня в пышный лес пальм и цветов, слегка освещенный ландшафтными фонарями и огромной луной. Я продолжаю петлять по пустой дорожке. Зона отдыха. Еще один пруд. Несколько незаметных информационных табличек о растениях. Наконец, тропинка заканчивается возле группы домиков для переодевания вокруг небольшого бассейна, предназначенного только для взрослых, который возникает внезапно как оазис.
Там, на дальней стороне, я замечаю фигуру в позе эмбриона, силуэт которой вырисовывается на фоне луны. Ее волосы и изгибы говорят мне, что это Эхо.
Я сдерживаю желание позвать ее по имени. Я не хочу никого будить, но я особенно не хочу рисковать тем, что она убежит.
Что, черт возьми, ты собираешься сказать?
Понятия не имею.
Я осторожно подхожу к домику с голубой драпировкой и опускаюсь на колени рядом с ней. Слезы увлажняют ее лицо. У нее потекла тушь, глаза выглядят потерянными и смущенными.
Это выражение разрывает меня на части.
Она садится, моргая и вздрагивая, как будто думает, что я собираюсь отругать ее.
– Эй. – Я убираю локон с ее щеки и заправляю его ей за ухо. – Давай поговорим.
Эхо опускает глаза, прежде чем ее взгляд возвращается вверх со слишком яркой улыбкой.
– Я сделаю это быстро и безболезненно. Я все испортила, и мне действительно жаль. Я пила весь день и еще больше выпила за ужином. Это было глупо и безответственно. Я говорила и делала то, чего не должна была делать. Я буду трезва к концу недели и снова стану твоей единственной слегка сумасшедшей подругой.
Она не была раздавлена, и это не то, почему она поцеловала меня. Но противостояние с ней не поможет.
– Я не сержусь. И я тебя не виню. Тебе не нужно извиняться или проводить остаток недели, наказывая себя. Но я думаю, нам следует обсудить причину, по которой ты планируешь потерять девственность, и почему ты выбрала Ксавиана. – Потому что я определенно не готов препарировать наш поцелуй. – Мы оба знаем, что он и его блуждающий член сделают тебя несчастной.
– Я бы предпочла не говорить об этом. Ты можешь дать мне побыть одной?
Чтобы она почувствовала себя еще более виноватой? Чтобы она могла увеличить дистанцию между нами?
С другой стороны, когда Эхо расстроена, ей часто хочется подумать в одиночестве. Каким бы другом я был, если бы отказался дать ей пространство, когда она в нем нуждается?