Кроме того, разве мне самому не было бы лучше, если бы она не была так близко?
– Почему бы тебе не пойти в комнату? Напиши мне, когда будешь готова, и я подойду. Тогда и поговорим, если хочешь.
Она качает головой.
– Ты иди. Я собираюсь остаться здесь еще немного.
Я бы предпочел, чтобы она этого не делала, но я не могу диктовать ей.
– У тебя есть ключ?
– В кармане.
– Ладно.
Со вздохом я встаю.
Она посылает мне вежливую, насквозь фальшивую улыбку.
– Увидимся через некоторое время.
Затем она ложится на спину, отворачиваясь от меня.
Она отгораживается. Это меня беспокоит — очень сильно. Я заставляю себя уйти, но не могу оставить ее одну и расстроенную.
На дальнем краю бассейна, примыкающего к саду, расположена зона отдыха. Я проскальзываю в тень и опускаюсь на стул в самом темном углу. Я жду. И наблюдаю.
Она снова сворачивается в позу эмбриона. Ее плечи трясутся. И я чувствую себя чертовски беспомощным, наблюдая за ее страданиями. Что еще хуже, так это то, что я не совсем уверен, почему она так расстроена. Она знает, что я не злюсь.
Может, она понимает, что я знал, в тот момент, когда она прижалась губами к моим.
Этот поцелуй изменил все.
Это не обязательно, не так ли?
Серьёзно? Когда в последний раз я испытывал хотя бы наполовину такое сильное влечение к какой-либо женщине?
Никогда.
Блять. Мы друзья. Просто друзья. Лучшие друзья. И это было потрясающе. Честно говоря, она одна из самых важных людей в моей жизни. Зачем мне рисковать, облажавшись, когда измены моего отца составляет половину моей ДНК?
Или бабушка Лидди права, что я совсем на него не похож?
Мои мысли ходят по кругу. Я засыпаю, а потом внезапно начинаю просыпаться. Я не уверен, сколько прошло времени, но тьма стала еще темнее. Луна становится ярче. Даже случайные люди, которых я раньше слышал плещущимися в горячей ванне по другую сторону изгороди, ушли. Если не считать отдаленного плеска волн, на территории царит тишина.
К счастью, Эхо все еще ютилась в домике. Сейчас она растянулась на животе, используя руку в качестве подушки, и крепко спит.
Да, наверное, это не очень хорошая идея делить с ней постель сегодня вечером, но я не оставлю ее здесь. И нам обоим нужен отдых.
Медленно я подхожу к Эхо, перекатываю ее к краю мягкого помоста, затем прижимаю ее к своей груди. Она прижимается ближе ко мне, ее голова доверчиво льнет к моему плечу.
Это что-то делает со мной.
Черт, ночь была долгой и запутанной.
Медленно я несу ее вверх по лестнице и обратно в вестибюль. Один из уборщиков бросается вперед меня, чтобы вызвать лифт. Я благодарю его кивком, затем направляюсь в лифт. Две минуты спустя я подхожу к нашей двери. Ксавиан идет с другой стороны зала.
– Ты нашел ее. Слава Богу. Что случилось? – шепчет он, с беспокойством поглядывая на Эхо. – С ней все в порядке?
– Долгая история.
И я действительно не хочу ему говорить. То, что произошло между Эхо и мной, – это наш секрет. Если она хочет, чтобы он знал, прекрасно. Но я не расскажу.
– Ты можешь залезть ко мне в карман и достать ключ?
– Конечно.
Он так и делает, затем открывает дверь.
– Спасибо.
Он следует за мной внутрь, бросается к кровати, чтобы откинуть одеяло. Укладываю Эхо на мягкие простыни и укрываю ее. Она шевелится, затем снова переворачивается на живот, не просыпаясь.
Она спит вот так, доверчиво подставляя спину миру, как будто ей все равно. Но морщинка, пролегающая между ее бровями даже во сне, говорит мне, что она все еще не спокойна.
Потому что ей не понравился поцелуй? Или потому, что слишком нравился?
Отбросив вопрос, я накрываю ее, затем веду Ксава в соседнюю гостиную, закрывая за нами дверь спальни.
– Слушай, ты сказал, что собираешься отступить от Эхо. Сделай это, черт возьми.
Он качает головой.
– Мы с ней снова поговорили, и я больше об этом думал. Эхо попросила меня об одолжении. У меня нет никаких причин говорить «нет». Я слышал, ты говорил о том, что Эхо, возможно, привязалась, но, похоже, ей ясно, что это совершенно неромантичное соглашение. И я предпочел бы рискнуть, что она передумает, чем позволить ей подцепить какого-нибудь другого мудака, которому либо на нее наплевать, либо он не разбирается в сексе.
У Ксава веские аргументы, но…
– Я не понимаю, почему она вдруг так настаивает на том, чтобы лишиться девственности.
Друг пожимает плечами.
– Не мое дело. Она попросила меня помочь. Как друг, я сказал «да». Не вижу проблемы. Но если ты хочешь докопаться до ее мотива, дерзай. Я возвращаюсь в постель.
– Один?
Ксавиан усмехается, как будто я, должно быть, шучу. Значит, он собирается снова поиметь мисс Гавайи, прежде чем сделает это с Эхо?
Только через мой труп.
****
Сон тянулся долго.
После того, как Ксавиан ушел, я разделся до боксеров и устроился рядом с Эхо в постели. Ну, сначала я проклял приятеля за то, что он нарушил свое обещание не прикасаться к ней, а потом скользнул на матрас. Кровать размера «king-size» должна была быть достаточно большой для нас обоих. Не с ней и не так близко. Я пытался задремать, но запах Эхо присутствовал в каждом моем вдохе. Ее тело заполнило мой внутренний обзор, особенно там, где ее короткая юбка ненадежно лежала, едва прикрывая ее задницу и обнажая намек на тонкие кружевные трусики.
Со стоном я отвернулся, чертовски твердый.
Я ни в коем случае не буду мастурбировать в душе, думая о своей лучшей подруге. Так что я ворочался с боку на бок и, наконец, заснул около пяти утра.
Теперь, приоткрыв глаза, я смотрю на часы. Четверть первого пополудни? Рывком выпрямляюсь. Как, черт возьми, я проспал так долго?
Другая сторона кровати пуста. Простыни холодные. Эхо пропала уже несколько часов назад.
Блять. Я хватаюсь за телефон.
«Где ты?»
Я отправляю смс.
Сообщение остается непрочитанным.
Лежание здесь не поможет мне найти ее – или получить ответы на животрепещущие вопросы. Спала ли она? Она все еще расстроена? О чем она думает? Что она делает?
Вскочив с кровати, я провожу щеткой по зубам и пальцами по волосам, надеваю первую пару шорт и майку, которые нахожу в чемодане, затем беру телефон и отправляю сообщение Ксавиану, выходя из комнаты.
«Видел Эхо этим утром?»
Нет ответа.
Черт возьми. Я чертовски надеюсь, что она не сделала ничего опрометчивого.
В коридоре я вижу, что дверь в комнату Ксавиана приоткрыта экономкой. Когда я просовываю голову внутрь, горничная застилает его постель и убирает в комнате. Никаких признаков Ксава.
Независимо от того, сколько раз я нажимаю на кнопку, чтобы вызвать лифт, он не приходит быстрее. Наконец, я добираюсь до вестибюля и спускаюсь по лестнице, осматривая бассейны по обе стороны от меня. Молодожены? Определенно. Родители с маленькими детьми? И они тоже. Подростки тусуются, а пенсионеры выглядят чертовски довольными, что их дни общения с детьми закончились.
Но я не вижу ни Ксава, ни Эхо.
Возвращаясь по садовой дорожке, по которой проходил прошлой ночью, я обыскиваю бассейн только для взрослых. Но он так хорошо спрятан, что там почти никого. Пожилой человек в купальной шапочке свирепо смотрит на меня, молча предупреждая, чтобы я не мешал ему плавать.
Возвращаясь на обширную лужайку, я осматриваю каждый видимый дюйм территории, включая балконы, где пируют участники позднего завтрака. Ничего.
Затем я карабкаюсь к дорожке и спускаюсь по ступенькам, избегая орущей толпы детей и пар влюбленных, держащихся за руки и трахающихся глазами. Миновав буйство тропических цветов, я дохожу до конца цементной дорожки и окидываю взглядом гостей курорта, тусующихся на частном пляже отеля под саундтрек чьего-то слишком громкого радио, транслирующего песню Нелли «Hot in Here».
Никакого неряшливого пучка или уродливого желтого комбинезона, который Эхо носила со времен своей команды по плаванию в десятом классе. Может, она в воде. Может, она избегает меня. Или, может, она с Ксавианом, который «утешает» ее.
Ему, блять, лучше этого не делать.
Затем мое внимание привлекает женская задница в оранжевом бикини на два размера меньше, чем нужно. Это не просто какая-то задница. Святая попка Ким Кардашьян. Каждый ее золотистый дюйм широк, округл и сочен, примостившись ниже крошечной талии. Я не должен отвлекаться, когда ищу Эхо, но это, возможно, самый эпичный зад, который я когда-либо видел. Я бы хотел обратить на него гораздо больше внимания, чем просто осмотреть глазами. А еще у нее пышные бедра, которые вызывают у меня желание провести языком по одной стороне, прежде чем я устрою свой рот между ними.