И вдруг все кончилось — и грохот, и толчки. Лестница тихонько подрагивала. Когда и дрожь прекратилась, Кикаха пополз дальше на четвереньках. Лестница отклонилась от стены, хотя и не так сильно, как Пизанская башня. По крайней мере, пока. Чем выше он взбирался, тем сильнее она прогибалась, скрипела и стенала.
Ему пришлось нагнуться вправо, чтобы как-то скомпенсировать левый наклон ступеней. Уцепившись наконец руками за край верхней ступеньки, Кикаха медленно и неуклюже выпрямился, осторожно балансируя слегка согнутой правой ногой. Перед ним простирался второй этаж, открытый взгляду, словно кукольный домик, благодаря напрочь снесенной стене. Пол прогибался посредине, треща под тяжестью великанской горы обломков и угрожая рухнуть в любой момент. Между полом и Кикахой зияла пропасть шириной в восемь футов. Прыгай! — сказал он себе.
Можно было, конечно, попробовать спуститься вниз по лестнице, но она тоже того и гляди обрушится.
Кикаха сунул лучемет в кобуру. Ему понадобятся обе руки, чтобы ухватиться за край пола, если не удастся прыгнуть на ноги. В нормальных условиях Кикахе ничего не стоило преодолеть такое расстояние. Оглядевшись вокруг, он присел и оттолкнулся — и тут лестница, не выдержав толчка, сверзилась вниз. Для нее это оказалось чересчур. Верхняя часть лестницы надломилась и с громким треском шлепнулась на мусорный курган.
Хотя падение лестницы несколько удлинило прыжок, Кикаха все же долетел до пола. Он ударился о край животом и заскользил вниз. Согнутые в локтях руки хлопнулись о пол, грудь прижалась к краю пола. Кикаха держался исключительно на предплечьях, свесив ноги в пропасть. Потом изогнулся, забросил через край правую ногу и наконец втащил свое тело на поверхность пола.
Он задыхался и хотел хоть минутку полежать на спине, чтобы собраться с силами. Но деревянный настил под ним прогнулся: Кикаха чувствовал, как по дереву пробегает тревожная дрожь. Наверное, пол, перегруженный громадной грудой в центре зала, был уже на пределе, когда к нему добавился вес человеческого тела.
Кикаха с трудом поднялся, вытащив одновременно из кобуры лучемет. Шагнув к ближайшей двери, ведущей в северном направлении, он услышал громкий треск. Пол неожиданно накренился. Кикаха чуть было не скатился в пропасть, но успел-таки в последний момент прыгнуть в дверной проем. Несколько секунд ему казалось, что лавина все же сметет его, поскольку обломки завалили все пространство дверной арки, кроме узкого просвета в верхней части. Кикаха приземлился на склон мусорной кучи и стал карабкаться вверх, цепляясь за куски дерева и камня, но те неудержимо ползли вниз — на пол, которого больше не было. Пыль стояла столбом и слепила глаза.
Ему удалось забраться на вершину кучи в дверном проеме, хотя подъем был похож на бег по земле, движущейся в обратном направлении. Начав спускаться к подножию с другой стороны, Кикаха неожиданно свалился лицом на пол. Почти вся куча исчезла, рухнув в пропасть зала, откуда он только что выбрался. Правда, ноги его все еще висели в пустоте над краем бездны. А пол в комнате, где он надеялся найти убежище, клонился вниз.
Кикаха отполз от края пропасти, встал и что было духу помчался по кренящемуся полу, еще соединенному с противоположной стенкой, хотя и явно ненадолго. Перепрыгивая через маленькие кучки, ползущие ему навстречу, обегая вокруг высоких холмов, тоже надвигавшихся на него, Кикаха стремился к выходу в следующий зал. Но не успел. Его оглушил очередной громоподобный рев, и он покатился по комнате. Как-то ему удалось приземлиться на ноги, потом он полетел вслед за грудой обломков и в конце концов, избитый и почти ничего не соображающий, очутился на большущем диване. Хорошо еще, его не погребло под грудой мусора.
Повезло ему и в том, что край расколотого настила пролетел мимо в нескольких дюймах. Иначе он точно стал бы трупом. А так он чувствовал себя всего лишь полутрупом.
Сколько времени он пролежал, пытаясь прийти в себя, Кикаха определить не мог. А очухавшись, ощутил во всем теле нестерпимую боль. Но все-таки он превозмог ее и встал. Лучемет по-прежнему был зажат в руке, и футляр с рогом не сорвался с пояса. Пыль начала понемногу оседать, и Кикаха медленно побрел вперед. Ему очень хотелось откашляться, но он сдержался — и вдруг услышал чей-то кашель чуть впереди.
Кикаха остановился. В густой пыли навстречу ему двигалась призрачная фигура. Казалось, она парит в нескольких футах от поверхности пола. Вематол на флаере? Кикаха не стал окликать пришельца: наоборот, он спрятался за кучу и прицелился. Никогда не принимай ничего на веру — пусть даже порой он и нарушал это правило.
В соседней комнате, из которой появился незнакомец, прогремел очередной обвал. Пыль снова взметнулась вверх, обволакивая фигуру. Кикаха прищурился, вглядываясь слезящимися глазами в пыльные клубы. Если это не Вематол, то, скорее всего, Манату Ворсион. Или же Хрууз — если ему удалось где-то разжиться флаером.
Кикаха ждал. Минуты текли одна за другой. И тут опять раздался грохот лавины. За ней последовали четыре менее громких обвала. Пыль сгустилась. Кикаха зажал нос и дышал через рот, стараясь не чихнуть. Но в носу немилосердно щекотало, так что он не был уверен, что сумеет с собой совладать. Внезапно в белом тумане раздалось громкое “А-ап-чхи!”, сопровождаемое не менее громким отфыркиванием.
Кикаха, несмотря на героические усилия, тоже чихнул во всю мощь.
Хотя неукротимый чих сотрясал все его тело, затрудняя движения, Кикаха вытянул руку и нащупал нечто похожее на большой глиняный черепок. Он зашвырнул его как можно дальше вправо. Возможно, неведомый пришелец и услышал звук падения черепка, но сам Кикаха в этот миг опять оглушительно чихнул. Никакой реакции не последовало: ни луча, прорезающего пыльную мглу, ни голоса.
Кикаха решил не ждать, пока осядет пыль. У неизвестного мог быть с собой тепловой детектор или очки ночного видения. Или он мог поднять флаер к потолку и засечь любую мишень, как только пыль немного прибьется к полу.
Крадучись, пригибаясь и стараясь не шуметь, Кикаха вышел из-за кучи. Лучше всего, подумал он, сейчас выпрямиться и рвануть из комнаты. Но он не мог сделать это бесшумно, не натыкаясь на препятствия. А кроме того, он не знал, где расположены выходы.
Углядев перед собой еще одну груду, Кикаха спрятался за ней. К черту радиомолчание! Он вызвал Манату Ворсион. Ее голос, гораздо более тихий, чем обычно, откликнулся тут же:
— Чего ты хочешь?
— Ты по-прежнему на том же самом месте? — прошептал Кикаха. — Я спрашиваю потому, что кто-то здесь летает на флаере. Из-за пыли не могу разглядеть кто.
— Это не я. И Вематол определенно ответил бы тебе, если б смог. Но прежде чем стрелять, удостоверься все-таки, что это не он.
— Конец связи, — сказал Кикаха.
Он присел и пошарил кругом, пока не нащупал несколько больших кусков штукатурки, а потом бросил их в пыль перед собой. Но неизвестный не выстрелил на звук. Видимо, его флаер уже парил высоко вверху, высматривая цель перед атакой.
Это наверняка Хрууз, больше некому.
Кикаха встал и начал пробираться к противоположной стене. Сделав несколько шагов, он отпрыгнул в сторону. Что-то капнуло ему на левое плечо. Кикаха потрогал плечо правой рукой. Ладонь пришлось поднести почти к самым глазам, но он сумел-таки рассмотреть темную пыль, смоченную какой-то влагой.
Что это — кровавый дождь?
Кикаха посмотрел наверх. Частички пыли начали понемногу оседать. Еще немного, и на фоне бывшего потолка можно будет разглядеть любой темный объект, тем более что там гораздо светлее.
Он снова сделал несколько шагов — и снова замер. Впереди раздался глухой стон. Кикаха внимательно прислушался, шагнул вперед — и тут же, выругавшись про себя, остановился. Что-то тяжелое шлепнулось на пол совсем неподалеку. Очень медленно и осторожно Кикаха пошел в ту сторону. Это могла быть уловка, но вряд ли. Удар был похож на падение тела. Дерево или камень издали бы совсем другой звук. В этом же ударе явственно слышался шлепок плоти о каменный пол и хруст ломающихся костей.