— Элиниттрия!
Кикаха обернулся и успел уловить последние две секунды очередной картинки. На ней была часть гигантской усыпальницы с гробом, а рядом стояли они с Ананой, глядя перед собой и немного вверх.
— Мы! — воскликнул Кикаха.
Анана помолчала немного и произнесла:
— В общем, удивляться нечему. Раз наблюдение идет за многими вселенными и мирами, естественно, что склеп тоже просматривается. Наблюдатели, кем бы они ни были, уже определенно знают, что сюда кто-то проник. Мы вторглись в гробницу незваными.
— Но пока против нас не приняли никаких мер.
— Вот именно, что пока.
— Следи за изображениями, — сказал Кикаха. Он подошел к гробу и ощупал весь круглый постамент, но не нашел никаких выступов или впадин. Управляющие механизмы, если таковые имелись, не были скрыты в постаменте.
Кикаха попробовал снять гроб с колонны, но тот не поддавался.
Тогда Кикаха принялся обследовать стены. Целый час он бродил, разглядывая все, что можно было разглядеть. Он даже давил на картинки руками, чтобы убедиться, что за ними не скрывается панель управления. Кикаха надеялся, что при нажатии на стену часть ее может отойти, открыв потайной выход. Но надежды его не сбылись. Что ж, это было логично, но попробовать все равно стоило. Если в усыпальнице и находился какой-то центр управления, то он был невидим. И недоступен.
А между тем скрытые мониторы наверняка следили за его действиями.
Эта мысль вызвала за собой другую. Как же все-таки мониторы ухитряются следить за таким множеством вселенных? Земная техника, да и техника властителей на такое не способна. “Камеры”, снимающие бесчисленные миры, должны быть недоступны для обнаружения. Какие-то особые постоянные магнитные поля? И они передают картинки через какие-то особые врата в усыпальницу?
Если все эти изображения сохраняются в некоем архиве, то он должен занимать исполинскую площадь. Может, он скрыт внутри планеты?
На все эти вопросы просто не было ответа.
Но какой-то смысл в таких наблюдениях все-таки должен быть!
— Кикаха! — позвала Анана.
Он подбежал к ней:
— Что?
— Тот человек — ну, помнишь, в одеянии землян-европейцев конца восемнадцатого или начала девятнадцатого века! — сказала она возбужденно.
— Человек, которого мы видели в летающем замке Лавалитового мира. Я только что заметила его!
— А где он был — заметила?
Анана покачала головой:
— Знаю только, что не в здании. Он шел лесом. Но такие деревья могут расти и на Земле, и в Многоярусном мире, и на сотне других планет. Ни зверей, ни птиц я не видела.
– “Все страньше и страньше”[2], — сказал по-английски Кикаха. — Он снова посмотрел вокруг и добавил: — Не думаю, чтобы нам удалось разузнать здесь что-либо еще. Мы не можем без конца сидеть и ждать, надеясь, что мелькнет изображение Рыжего Орка, или незнакомца в старинном костюме, или — хотя видит Бог, как бы мне этого хотелось! — Вольфа с Хрисеидой.
— И все же хорошо бы запомнить дорогу и когда-нибудь вернуться сюда.
— Мы вернемся. А теперь пора уходить. Мне не очень-то улыбается перспектива снова очутиться в башне, но у нас нет выбора.
Они подошли к стене, где находились невидимые врата. Кикаха поднес к губам рог и затрубил. Воздух замерцал, и перед ними появилась каменная башня, где они недавно были. Анана шагнула через врата, Кикаха — за ней. Но он обернулся, чтобы бросить последний взгляд на усыпальницу.
И вдруг увидел, что куб засиял множеством лучей разных цветов и оттенков. Они вспыхивали, гасли и в мгновение ока сменялись новыми. Труп, окутанный оранжевым сиянием, начал медленно погружаться на дно куба.
— Погоди! — крикнул Кикаха.
Но склеп уже скрылся из виду. Кикаха успел лишь заметить, как крышка куба приподнялась.
Кикаха не стал объяснять Анане, зачем он снова трубит в рог. Однако на сей раз вход в гигантскую гробницу не открылся. Их перенесло совсем в другое место.
Кикаха был в отчаянии. Видно, не судьба им вернуться когда-нибудь в усыпальницу.
Он машинально трубил снова и снова, но их все несло и несло по цепи.
Через какое-то время они очутились на цветущей равнине с травой по колено. Далеко впереди темнела кромка леса, за ней вздымалась каменная стена — такая высокая, что вершины ее не было видно. Стена тянулась вправо и влево насколько хватало глаз. В ярко-зеленом небе сияло желтое солнце, такое же яркое, как на Земле.
Им надо было выбежать из зоны действия врат, пока те не понесли их снова по кругу. Кикаха с Ананой подпрыгнули, как два зайца, напуганные койотом, и рванули вперед. Они сразу поняли, на какой планете находятся.
А находились они на планете, именуемой Алофметбин, что в переводе означает “Многоярусный мир”. Эту планету Кикаха любил больше всех. Широкая каменная стена вдали представляла собой один из пяти колоссальных монолитов, из которых состоял Многоярусный мир, созданный в виде Вавилонской башни. Кикаха с Ананой находились на одном из монолитов, хотя и не знали каком.
Когда они остановились, Анана спросила:
— Тебе не кажется, что врата дали нам подозрительно много времени?
Нам удалось от них удрать, а ведь такого раньше не бывало.
— Я думал об этом, — сказал Кикаха. — Но мы не сможем узнать наверняка. И все же ты права: похоже, будто поезд, следующий без остановок, притормозил немного, чтобы дать нам спрыгнуть.
Она кивнула. Лицо ее было угрюмо.
— Боюсь, кое-кто специально это подстроил.
— Рыжий Орк!
— Очень даже возможно, — сказала Анана. — Он вполне мог создать эту цепь, чтобы ловить в нее своих многочисленных врагов. Не исключено, что он сделал это задолго до того, как мы с тобой появились на сцене. Быть может, нам удалось проскользнуть в аварийный выход, который он устроил для себя лично.
— Все может быть. Как говаривала ваша тоанская мыслительница Манату
Ворсион, “порядок складывается из беспорядка, а в беспорядке есть свой собственный порядок”, что бы ни означало сие выражение. Но в любом случае подозрительно мне все это.
— Да ты всегда был подозрительным, разве нет?
— Когда жил на Земле, не был. Там я был всего лишь осмотрительным. Но события, происходившие здесь после моего появления, заставили меня подозревать всех и каждого, за исключением нескольких человек, и просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Хочешь долго жить — гляди в оба. Это не паранойя. Параноики не просто подозрительны: они принимают за действительность то, что на самом деле существует лишь в их расстроенном мозгу. Опасности же, которые я подозреваю, реальны или могли быть реальными.
— Почти все властители параноики. Паранойя — одна из глубинных составляющих нашей культуры. Большинство тоанов не доверяют никому, кроме самих себя.
— Ну что ж, давай углубимся в страну Паранойю, — со смехом предложил Кикаха.
Они пошли по равнине, бдительно следя за птицами, то и дело поглядывая в небо, внимательно рассматривая траву впереди и оборачиваясь назад. В траве могли прятаться змеи или большие хищники. В небе тоже мог появиться кто-нибудь опасный. Но в течение первого часа на глаза им попадались только мошки в траве да стада четырехрогих антилоп и слонов с четырьмя бивнями, которые паслись поодаль.
А потом в зеленом небе появилась черная точка. Она возникла сзади, но Анана, постоянно оглядывавшаяся через плечо, заметила ее. Несколько минут спустя точка снизилась и приобрела очертания ворона. Ниже он не опустился, но продолжал лететь в том же направлении, что и путники. Глядя, как он описывает круги и постоянно возвращается, Анана с Кикахой заподозрили, что он их преследует.
— Возможно, это один из тех гигантских говорящих воронов, которых Ваннакс создал в своей лаборатории, чтобы они шпионили и доносили ему, пока он был властителем Многоярусного мира. Мне все больше и больше кажется, что Рыжий Орк следит за нами, — сказал Кикаха.
— А может, кто-то другой.
— Я лично ставлю на Орка.
Они остановились, решив немного передохнуть. Трава здесь была по колено, с голубыми стеблями и малиновыми метелками.