— Законодатель.
— Алкоголь употребляете?
От возмущения сенатор даже приподнялся на локте.
— Слушайте, любезный, не надо меня брать на пушку. Восемнадцатую поправку пока никто не… — Он выдохся.
— Алкоголь употребляете? — терпеливо переспросил Билл.
— Ну, допустим.
— В каких количествах?
— Стаканчика два-три ежедневно. Я не считаю. Слушайте, поройтесь у меня в чемодане, там есть рентгеновский снимок моих легких — пару лет назад сделан.
Найдя снимок и посмотрев его на свет, Билл вдруг почувствовал, что этот мир понемногу сходит с ума.
— Это снимок женской брюшной полости, — сообщил он.
— Ох ты… значит, перепутали, — сказал сенатор. — Жена тоже на рентген ходила.
Билл прошел в ванную, чтобы вымыть свой термометр. Вернувшись, он стал измерять сенатору пульс и в недоумении поймал на себе любопытный взгляд.
— Это как же понимать? — с нажимом спросил сенатор. — Кто тут пациент, вы или я? — Он с негодованием отдернул руку. — У вас пальцы ледяные. И зачем-то градусник во рту.
Только теперь до Билла дошло, что сам он не на шутку болен. Нажав на кнопку вызова медсестры, он с трудом перебрался на стул и едва не свалился от волн резкой боли, которые вспарывали ему живот.
III
Очнулся он с таким чувством, будто долгие часы провалялся на больничной койке. Его бил озноб, в голове стучало, все тело охватила слабость, но разбудила его новая волна боли. Напротив него в кресле сидел Джордж Шоутц, держа на колене знакомый бланк истории болезни.
— Что за чертовщина? — слабо выговорил Билл. — Что со мной такое? В чем дело?
— Жить будешь, — ответил Джордж. — Лежи, не дергайся.
Биллу даже не хватило сил приподняться.
— «Лежи, не дергайся»! — не веря своим ушам, повторил он. — За кого ты меня держишь — за тупого пациента? Я тебя спрашиваю: что со мной такое?
— Именно это мы и пытаемся выяснить. Тебе, кстати, сколько полных лет?
— Полных лет? — вскричал Билл. — Сто десять в тени! А зовут меня Аль Капоне, и я законченный наркоман. Так и запиши у себя в бумажке, а потом отправь Санта-Клаусу. Я тебя спрашиваю: что со мной такое?
— Отвечаю: именно это мы и пытаемся выяснить. — Джордж не терял самообладания, но уже слегка занервничал. — Да успокойся ты.
— «Успокойся»! — передразнил Билл. — Я весь горю, а какой-то полоумный интерн сидит тут и допытывается, сколько у меня пломб в зубах! Первым делом должен был мне температуру измерить!
— Хорошо, хорошо, — примирительно забубнил Джордж. — Я как раз собирался.
Он засунул Биллу в рот термометр, нащупал пульс, но Билл запротестовал:
— К черту пульс, — и отдернул руку.
Через две минуты Джордж ловко извлек термометр и отошел с ним к окну; от такого предательства Билл даже свесил ноги с койки.
— Дай сюда! — закричал он. — Кому говорю! Я сам хочу посмотреть!
Торопливо встряхнув термометр, Джорж убрал его в футляр.
— У нас так не положено, — отрезал он.
— Вот как? Что ж, придется мне обратиться туда, где есть вменяемый персонал.
Джордж уже приготовил шприц и стекла.
Билл застонал:
— Неужели ты думаешь, я тебе поддамся? Кто тебя биохимии учил, если не я? Господи, у него руки-крюки, я все лабораторки за него делал, а он колоть меня собрался!
В минуты волнения Джордж всегда обильно потел; звонком вызвав медсестру, он понадеялся, что Билла усмирит женское присутствие. Но тут он просчитался.
— Еще одна бестолочь! — криком встретил ее Билл. — Думаете, я буду лежать как бревно, чтобы вы надо мной измывались? Почему мне отказывают в помощи? Почему никто ничего не делает? Где профессор Нортон?
— Он будет после обеда.
— После обеда! После обеда я тут окочурюсь! Где его носит спозаранку? Сам прохлаждается, а ко мне приставил двух полоумных, которые ни в зуб ногой! Что ты там строчишь — «язык высовывается до половины, без тремора»? А ну, дайте мне халат и тапки. Пойду доложу — у меня тут двое кандидатов в психиатрическое отделение.
Они силой уложили Билла на спину, после чего он с неизбывным укором уставился на Джорджа.
— Ты, которому я разжевал весь учебник токсикологии, ты возомнил, что будешь ставить мне диагноз. Ну, валяй! Что ты у меня нашел? Почему у меня горит живот? Это аппендицит? Лейкоцитов сколько?
— Как я могу определить, сколько у тебя лейкоцитов, если…
Людской идиотизм вызвал у Билла вздох бесконечного отчаяния и лишил последних сил к сопротивлению.
Профессор Нортон появился в два часа. Его приход мог бы оказать благотворное влияние, но к этому времени пациент уже был сломлен от нервного напряжения.