— Нет, конечно, нет, но все же…
— Никаких но… Ты что, хочешь сказать, что не брала меня с собой никуда, когда я была маленькая? Никогда не возила с собой?
— Ну почему, конечно брала, но я никогда не разгуливала без дела по Франции!
— Зато ты ездила в Шотландию, разве не так? — поддразнила ее Мелли. — Сама рассказывала.
— Нечего сравнивать…
— Почему?
Взглянув на дочку так, будто больше всего ей бы хотелось ее отшлепать, мать повернулась и ушла.
Мелли стало грустно, грустно от того, что они не находят общего языка, не могут понять друг друга.
Она поспешила наверх, чтобы как можно быстрее собраться. Вспомнив, что у нее где-то был старый рюкзак, она вытащила его и мигом затолкала туда вещи. Ей будет проще держать ребенка, если не придется нести чемодан. Просунув руки в лямки рюкзака, она прихватила детский спальный мешок и снова спустилась вниз.
— Как ты доберешься до парома? — поинтересовалась мать. — Ты ошибаешься, если полагаешь, что я повезу тебя на машине. Я не люблю далеко ездить, ты это отлично знаешь, и не поеду.
— Я на тебя и не рассчитываю, — ответила Мелли, стараясь говорить как можно терпеливее. — Сяду на поезд. — Осторожно укладывая Лоретт в теплый мешок и застегивая на нем молнию, она добавила: — Я позвоню сразу, как доберусь, увидишь — все будет в полном порядке.
На ходу чмокнув мать в щеку, она убежала. Разве она преследует его? Нет! Ее беспокойство естественно. Она должна знать, в чем дело. Может, он заболел и не смог позвонить? В таком случае, почему ей не сообщил Жан-Марк? А вдруг он все-таки больше в них не нуждается? Бежит от ответственности и потому сочинил нелепую историю про то, что ушел в море на «Звезде»? Или разозлился, что она звонила Виктуар, и решил ее проучить? Нет, не похоже — Чарльз не мстительный. Тогда в чем все-таки дело?
В продолжение всего длинного утомительного путешествия Мелли задавала себе один и тот же вопрос — и не находила ни одного разумного ответа.
Дорога обошлась без приключений, хотя несколько раз ей приходилось подолгу ждать. У выхода на паром, на вокзалах, но люди были очень к ней внимательны, когда видели, что у нее на руках грудной ребенок — на вокзалах провожали в теплые комнаты ожидания, на пароме устроили в каюте, и, хотя сама Мелли, конечно, устала, малышка не испытывала неудобств — мирно проспала почти все время в теплом и уютном спальном мешке.
Когда они добрались в Довиль, было десять минут девятого утра.
Тревожась все сильнее, она поспешила к такси, потому что у нее устали руки и болела спина. Повернув в замке ключ, она резко толкнула дверь и оторопела на пороге. Дом был пуст. Пустота бросалась в глаза сразу — в доме не было не только обитателей, но и вообще ничего, кроме стен. В ужасе перебегая из комнаты в комнату, позабыв снять со спины рюкзак и не выпуская из крепко сжатых рук Лоретт, она оглядывала опустевшее помещение — ни мебели, ни ковров, ни штор — исчезло все. Не веря собственным глазам, Мелли стояла там, где совсем недавно была детская Лоретт, и дрожала от страха. Где Чарльз? Услыхав внизу шум и чей-то неуверенный оклик, она бросилась к площадке лестницы. Пожилая дама, хозяйка соседнего дома, стояла в холле.
— Мадам Фонтанель! — окликнула ее Мелли, сбегая по ступенькам вниз.
— Madame? — удивилась соседка. — Что вас тут делать?
— Ищу Чарльза, — прошептала она еле слышно. — Где он?
— Месье Ревингтон?
— Oui. Вы не знаете, э-э — est-ce que vous savez?[27]
Недоуменно пожав плечами, старушка покачала головой:
— Non.
— Мелли?
Резко обернувшись, она увидела Фабьенн и, застыв, наблюдала, как та беспардонно выпроваживает соседку и закрывает за ней дверь. Наконец решившись, она еле выдавила из себя:
— Где Чарльз?
— Уехал.
— Уехал?
— Он что, не оставил вам записки? Ну, конечно нет, — ответила она сама на свой вопрос, — иначе вас бы здесь не было.
— Но куда он уехал?
Также неопределенно пожимая плечами, как и соседка, Фабьенн сказала:
— Не знаю. Никто не знает. Просто взял, да и уехал. Отправил вещи на склад, выставил дом на продажу и уехал.
— Да не мог он уехать, не сказав мне! Он бы не уехал без дочки!
— Ой, не будьте так наивны! Вначале роль отца была ему в новинку! Неужели вы всерьез поверили, что такой мужик, как Чарльз, захочет связать себя ребенком?
— Он любит Лоретт!
— Понятно! Она его дочка, но это вовсе не означает, что ему должно быть приятно смотреть на нее и слушать, как она орет сутки напролет! Бедняга совсем вымотался! Еле дождался, пока выпроводил вас к родителям, разве нет? Я знаю, мы с вами друг другу не слишком симпатизируем, но сами подумайте, зачем мне вам врать? Слушайте, дайте сюда девочку, у вас жутко усталый вид!