Маркус не мог понять, какие у нее глаза – темно-серые, агатовые или цвета голубиного крыла. Они напоминали ему облака, которые буря могла превратить в грозовые тучи-водовороты, но становились светлой дымкой, едва стихал ветер.
Когда Кэт была младше, ее огромные глаза всегда ярко выделялись на бледном заостренном личике, придавая ей очаровательный вид. Теперь ее широко расставленные глаза чудесно гармонировали с ровными бровями пшенично-золотого цвета и с изгибом сочно-розовых губ. И только небольшой вздернутый нос немного не подходил к ее привлекательным чертам. В особенности когда она хмурилась, изображая строгую хозяйку-экономку.
И как только подобные мысли могут приходить ему в голову? Кэт – старая дева и, похоже, синий чулок. Пожалуй, она скорее сунет свой носик в гроссбух или станет торговаться из-за цен на хлеб, нежели будет танцевать при лунном свете. Только эта женщина в чудесный весенний день способна заниматься чисткой кладовок.
Разве можно сравнить ее с Анжеликой, темноволосой, черноглазой красавицей, оставленной им в Португалии? Конечно, все это – следствие воздержания, не иначе. Тем более, пока он изображает увечного, постельные развлечения все равно ему недоступны. Тем более что заботы, связанные с миссией, до сих пор полностью занимали его внимание, и лишь только сегодня тревожные ощущения дали о себе знать.
– Я сказал – достаточно! – прогремел Урия Данн и тут же смутился, словно испугавшись того, что повысил голос.
Однако Кэт ничуть не растерялась:
– Но, сэр…
– Мы уходим. – Директор кивнул Маркусу и взял свою трость.
Кэт закусила розовые губы и метнула на директора сердитый взгляд, однако сдержалась. «Вряд ли она утихомирится», – подумал Маркус. Было понятно, что она воспользуется первой же возможностью, чтобы снова взяться за свое.
Урия Данн схватил шляпу с подставки и двинулся к выходу. Маркус тут же направился следом, вполне сносно управляясь со своими костылями. Он уже начал привыкать к этому проклятому приспособлению.
Кэтрин пошла за ними, словно охотничья собака по следу лисицы.
Данн-старший быстро спустился по ступенькам и уселся в открытый черный кабриолет с большими гладкими колесами. И хотя этот экипаж не казался таким эффектным, как прочие кабриолеты, разъезжающие по Лондону, было видно, что он сработан весьма добротно. Легкий ветерок, коснувшийся лица Маркуса, донес до него знакомые запахи лошади, кожи и смазки.
– Когда вы вернетесь, сэр? – поинтересовалась Кэтрин, когда директор Данн взял вожжи у конюха Тимми.
– Не очень поздно.
– Всего доброго, Кэт, – кивнул ей Маркус, помахав кивером. – Надеюсь скоро с вами увидеться. – Он понял, что говорит правду. При первой же встрече они, конечно же, снова скрестят шпаги, но он этого ждет. Осознав, сколь низко он пал, если ищет развлечений в перепалке с настоящей гарпией, Маркус чуть не застонал.
Кэтрин нахмурилась еще сильнее, и ее глаза потемнели.
Маркусу действительно стоило поискать каких-то развлечений, раз он все-таки вернулся в Лондон.
Дернув вожжи, Урия Данн прищелкнул языком, и лошади тронулись с места.
Маркус положил костыли рядом с собой и устроился поудобнее, изучая окрестности, почти не изменившиеся за время его отсутствия.
Колонны деревьев, которые окружали приют, словно большой квадрат, напомнили Маркусу о полях сражений, где он предпочел бы сейчас находиться. Однако если уж ему все-таки пришлось попасть в Лондон, надо, по крайней мере, наслаждаться этим погожим деньком. Вся округа купалась в солнечном свете, на деревьях распускалась пышная изумрудная листва, в воздухе разливался запах сосновой хвои.
Когда они подъехали к железным воротам Андерсен-холла, Маркус внезапно обернулся. Кэт с поникшими плечами все еще стояла на крыльце, скрестив руки. Весь ее облик выражал недовольство по поводу его приезда.
Впрочем, они оба сожалели об этом.
Глава 8
Оказавшись за воротами Андерсен-холла, Маркус с трудом удержался, чтобы не взять у отца вожжи. Однако вскоре он понял, что Урия Данн – опытный кучер, просто он предпочитает ехать помедленней.
Отец ослабил вожжи. Кабриолет ехал плавно и неторопливо.
– Должен признаться, что пока все идет очень неплохо. Хотя, – прибавил Данн-старший, – Кэтрин, вероятно, не по душе наше маленькое представление.
– А вы всегда так невозмутимо ее слушаете?
Урия Данн бросил на сына выразительный взгляд:
– Не надо ее ни в чем упрекать, Маркус. Кэтрин замечательная женщина, просто на ее долю выпало немало испытаний.
– Как и на долю любого ребенка из Андерсен-холла…
Отец поморщился:
– Совершенно верно. Просто я тебя хорошо знаю, и ты способен устроить шум там, где она сохранит спокойствие. Поэтому, прежде чем начать что-то делать, остановись и подумай.
– Не очень-то хорошо с вашей стороны набрасываться на меня с упреками, ведь я только что вернулся, – Маркус поерзал на сиденье. – Похоже, кое-что никогда не изменится.
Он с удовлетворением заметил на отцовском лице виноватое выражение.
– Ты прав, – согласился отец к удивлению Маркуса, – мне не следовало делать поспешных умозаключений. – Он пожал плечами. – Боюсь, я становлюсь слишком пристрастным, когда дело касается Кэтрин.
Маркус еле удержался, чтобы не напомнить, что в первую очередь следовало бы защищать интересы собственного сына. Он действительно не хотел возвращаться к их прежним с отцом отношениям. Обычно они с трудом удерживались от споров, и Маркус ощущал себя так, будто его разрывают на части. Каждый высказанный им упрек ранил и его самого.
– Кэтрин сделала для Андерсен-холла очень много, – вздохнул Данн-старший. – И честно говоря, я не представляю, как буду без нее обходиться.
– А что случилось? Она нашла другую работу?
Щеки его отца покраснели.
– Я никому не передам ваших слов, – заверил его Маркус. Имело ли это значение или нет, но он собирался покинуть Андерсен-холл сразу же после завершения своей миссии.
– Кэтрин… Как бы лучше сказать? Кэтрин вознамерилась…
– Нужно быть глухим либо иметь очень крепкие нервы, чтобы выдерживать ее острый язык.
– Кэтрин не обручена. – Взгляд Урии Данна стал задумчивым. – Хотя очень странно, что она до сих пор одна. Ведь она хороша собой.
Маркус притворился, что внимательно рассматривает деревья.
– Я этого не заметил.
– Что ж, – вздохнул отец, – я и не предполагал, что ты обратишь на нее внимание. Ты никогда не мог понять, что представляет тот или иной человек на самом деле. Что же касается Кэтрин, меня действительно волнует, что она так безразлично относится к своей внешности.
Маркус предпочел проигнорировать критику в свой адрес. Отец не знал его и наполовину, хотя думал совершенно иначе. Впрочем, никакие слова не смогут переубедить его родителя.
– И почему же она была так раздражена?
Директор Данн поморщился:
– Она тебе не доверяет.
Губы Маркуса скривились от изумления:
– В самом деле? И почему?
– Думаю, Кэтрин… – отец поерзал на сиденье, – просто хочет защитить интересы приюта.
– И видит во мне угрозу. Интересно, что могло навести ее на подобную мысль?
– Я ничего не говорил ей, Маркус.
– А вам и не нужно говорить. Ваше явное недовольство возвещает о себе, словно трубящий рожок.
Некоторое время они ехали в напряженном молчании. Первым нарушил молчание Урия Данн:
– Я вот о чем подумал. Кэтрин заслуживает полного доверия, она знает в Андерсен-холле все входы и выходы. Кроме того, она знакома с опекунами. Возможно, ей стоит рассказать о твоих истинных целях.
Маркус распрямился:
– Только не говорите, что мне стоит полностью довериться этой злоязычной особе.
– Конечно нет, – Данн-старший нахмурился.
– Отлично.
– Но Кэтрин, несомненно, насторожится, если почувствует что-то неладное. А водить ее за нос трудно.