Кэтрин пожала плечами.
– Он… – Ее глаза вспыхнули, но она постаралась подавить боль. – У него нашли часы директора Данна… Сущая мелочь, вся их ценность разве что в отделке! – Кэтрин охватила ярость, и она сжала кулаки с такой силой, что кончики ногтей впились в ее ладони. Она задыхалась от разрывающей ее сердце боли.
Сильные руки Николаса обхватили ее за плечи.
– Этот подонок получит по заслугам. – Редфорд кипел холодной яростью. – Если он попадется мне в руки, я лично с ним расправлюсь.
– Безвозвратная потеря вопиет об отмщении, – хрипло проговорили у порога.
Кэтрин вскинула голову и попыталась смахнуть застилавшие глаза слезы. Она с трудом узнала голос Маркуса, так сильно его изменили волнение и горе.
Синяк под его глазом приобрел зеленоватый оттенок, а губы все еще оставались опухшими. Он успел переодеться, однако выглядел так, словно ему совершенно безразлично, что на нем надето. Шейный платок цвета слоновой кости, повязанный кое-как, свисал из-под его расстегнутого сюртука. Полосатый жилет сидел как-то странно. И хотя белые панталоны Маркуса по-прежнему сияли чистотой, его сапоги покрывала грязь, и он тяжело опирался на костыли.
Кэтрин была несколько удивлена тем, что в такое время он не забыл о необходимости продолжать маскарад. Впрочем, директор Данн, несомненно, желал бы, чтобы его сын сохранял контроль над ситуацией даже в такое время.
Редфорд обернулся.
– Данн. – Он произнес это имя очень резко, намеренно не упоминая чин Маркуса.
Ни один из мужчин даже не попытался пожать другому руку и не произнес слов приветствия.
– Я слышал о вашем возвращении, – отрывисто бросил Редфорд.
Подчеркнуто игнорируя его, Маркус повернулся к Кэтрин:
– Я послал за своими вещами.
Пытаясь вернуть мыслям ясность, Кэтрин тряхнула головой:
– За вещами?
– Вам наверняка понадобится помощь. Мой… – его голос сорвался, а лицо застыло, словно каменная маска, – мой отец наверняка хотел бы видеть меня здесь.
– И с каких это пор, черт побери, желания вашего отца вам небезразличны? – выпалил Редфорд, делая шаг вперед. – Все эти годы он посылал вам письма, но не получил ни одного ответа. Он жаждал услышать от вас хоть слово, он боялся, что вас нет в живых…
– Мои взаимоотношения с отцом – не ваше дело, – голос Маркуса дрожал от ярости.
– Мое, если они задевают интересы Андерсен-холла, – возбужденно возразил Редфорд. – Семь лет назад вы повернулись спиной и к этому приюту, и ко всем его обитателям. Поэтому не воображайте, что вам будет позволено возращаться сюда, когда вздумается.
– Отец не возражал против моего приезда, – перебит Редфорда Маркус, окинув его ледяным взглядом.
– Ну конечно, разве он мог возразить, будучи святым! Однако это не значит, что вы заслуживаете прощения!
– Слушайте, вы, проклятый лизоблюд! У вас не было собственного отца, и поэтому вы решили присвоить моего?!
От их криков в голове у Кэтрин прояснилось, и горе нахлынуло на нее с новой силой. На ее плечи навалилась непосильная тяжесть.
– Остановитесь! – закричала она, прижимая руки к груди. – Я этого не вынесу!
Казалось, мужчины только сейчас вспомнили о ее присутствии, но все равно продолжали смотреть друг на друга с настороженностью, за которой скрывалась давняя неприязнь.
Редфорд передернул плечами.
– Если бы я мог поверить в истинность перемен, произошедших в вашем сердце, тогда, возможно…
– Проклятье, да кто вы такой, чтобы судить меня? – прорычал Маркус.
Приблизившись к письменному столу, Кэтрин тяжело оперлась на него. Чувства переполняли ее, она была совершенно разбита Маркус двинулся к нему.
– Вы, мистер Редфорд, не принадлежите к тем, кто положил свою жизнь на алтарь короля и Отечества…
– Нарядившись в военную форму, человек еще не приобретает благородство, – бросил в ответ Редфорд.
– Превратившись в лакея – тоже…
– Я не вынесу, – Кэтрин почти шептала. – Это слишком… Слишком.
– Я поступал, как считал должным.
Редфорд фыркнул и скрестил руки на груди.
– Каждому свое.
Внезапный гнев охватил Кэтрин, будто пламя, и заглушил отчаяние.
– Да опомнитесь вы оба, наконец!
Редфорд повернулся к ней:
– Но сама посуди…
– Я бы попросил вас, Кэт, – Маркус нахмурился. – Вы не должны говорить с нами, как с детьми.
– Тогда не ведите себя как дети! – Желание закричать или заплакать охватило девушку с такой силой, что ее даже затрясло. – Пожалуйста, попытайтесь найти общий язык, если не ради меня, то хотя бы ради памяти директора Данна.
Редфорд задумчиво замолчал. А Маркус смотрел на Кэтрин изучающе, словно на неведомое доселе существо.
– Вы оба потрясены, я понимаю. Это ужасно… – ее голос прервался. – И все же, если вы не поладите, мне придется отсюда уйти. – Сложив ладони, она умоляюще посмотрела на молодых людей. – Хотите вы или нет, но вам придется стать плечом к плечу и взглянуть беде в лицо. Ради детей, ради приюта… На карту поставлено нечто большее, нежели ваши амбиции и детские обиды.
Мужчины обменялись угрюмыми, но примирительными взглядами.
Кэтрин указала на испачканный кровью пол.
– Забудьте о взаимной неприязни и постарайтесь отыскать того, кто это сделал.
Маркус и Редфорд посмотрели на пол. Оба старались скрыть свои эмоции, хотя их горе было слишком очевидным. «Может быть, они так настроены друг против друга именно потому, что очень похожи», – мелькнуло в голове у Кэтрин. Но девушка слишком устала, чтобы развивать эту мысль дальше. Сейчас ей просто хотелось, чтобы они вели себя подобающим образом.
– Ты права, – признал Редфорд, расправляя плечи. – Мы неудачно выбрали и время, и место. – Но по промелькнувшей в его темных глазах злобе можно было понять, что он обязательно найдет подходящие обстоятельства.
– Я не хотел огорчать вас, Кэт, – произнес Маркус, глядя в сторону.
Несколько минут воцарившую в комнате тишину нарушали только доносившиеся через окно всхлипывания, пение птиц и шелест листьев.
Затем Редфорд повернулся к Маркусу:
– Убийца был один?
– Когда мои ребята вывели его из приюта и повели в тюрьму, никто не кинулся ему на помошь, – ответил Маркус, подавшись на костылях вперед. – Но на всякий случай я приказал обыскать все вокруг. Всю прошлую ночь мои люди дежурили за воротами.
Кэтрин в испуге прижала руки к груди:
– Поодиночке?
– Группами, по четыре человека. Кроме того, им был дан строгий приказ в случае обнаружения чего-либо подозрительного тотчас же послать за помощью, – успокоил ее Маркус. – Однако они так никого не заметили.
Редфорд потер подбородок и прищурил глаза.
– У нападавшего что-нибудь нашли? – В Редфорле проснулся профессионал. Видимо, он надеялся докопаться до истины.
– Только часы.
Редфорд неторопливо кивнул:
– Так вы считаете, что мотивом было ограбление?
– Он что-то упоминал о сейфе, – ответил Маркус, и его лицо внезапно окаменело. – Правда, я еще не успел взяться за него, как следует, но когда возьмусь…
Кэтрин вздрогнула. Она совершенно не хотела знать, что он имеет в виду. Впрочем, в глубине души ей хотелось, чтобы Маркус вообще не разговаривал с этим мерзавцем.
– Начальник Ньюгейтской тюрьмы – Джон Ньюман, – решительно заявил Редфорд, словно приняв какое-то решение, – и только он решает, может ли узник подвергнуться допросу.
Глаза Маркуса сверкнули от еле сдерживаемой ярости:
– Я уверен, что он примет правильное решение!
Редфорд ненадолго замолчал.
– Мы с Джоном Ньюманом – старые друзья. Я навещу его сегодня и попрошу подготовить все для проведения допроса. – Сделав паузу, он взглянул Маркусу в глаза: – Вас это устроит?
– Да, вы мне этим… очень поможете, – признался Маркус, кивнув в знак благодарности.