Физиономия Хауэса перекосилась, как если бы он насыпал в рот пригоршню клюквы.
— Может быть, может быть. Богу ведомо, какая каша у вас в голове. Я сейчас разуверю вас кое в чем. Вы жестоко ошиблись насчет Энн и насчет моей роли во всем происходящем.
— Вам бы в ад с вашими проповедями! Пристрелите меня прямо здесь — и с концами.
Хауэс прислонился к дубовому шкафу.
— Очень мне нужно было перетаскивать вас сюда, чтобы пристрелить. Послушайте, поговорим, наконец, серьезно. Я сейчас в большом затруднении — и я не враг вам, хоть от вас я и не в восторге. Итак: Энн любила вас. Считайте, что она пожертвовала ради вас жизнью. Я послал ее в тысяча восемьсот пятьдесят первый, чтобы разыскать вас и убить, пока вы не добрались до Силверстона. Но когда вы с ней столкнулись в коридоре, она не смогла — хотя была вправе — выполнить приказ. Она нашла меня и…
Буш язвительно рассмеялся:
— Ну а вы, значит, щадя мои чувства, исполните собственный приказ за нее. Вы очень щепетильны!
— Надеюсь, что так. Но вы многого не понимаете. Последнее время я и думать о вас забыл — голова была занята другим. Но когда прибежала Энн и сообщила, что видела вас здесь, я тут же понял: вы переменили мнение и решили предупредить Силверстона об опасности. Не протестуйте! Я сам прибыл сюда ради его спасения. Я надеялся обрести в вас союзника — вот для чего Энн привела меня к вам. Я думал, мы сразу же все обсудим. А вы — тут же за пистолет…
— Боже, какую ахинею вы несете! Кто, как не вы, заслал меня сюда с заданием убийцы! Ведь смешно было бы предположить, что вы переметнулись в другой лагерь за одну ночь!
— Одна ночь здесь ни при чем. Я всегда был и буду в одном лагере — в том, что стоит против Болта, Глисона и всего, что они несут с собой.
Буш потер шею ладонью.
— Смешной вы человек. Думаете, я хоть единому слову поверил? Да, как же. И для чего вы все это затеяли?
— Силверстон знает нечто, способное свергнуть диктатуру партии Действия, да и любой тоталитарный режим. Уинлок, как вы знаете, заперт в сумасшедшем доме под надежной охраной. Но, конечно, он в самом что ни на есть здравом уме. Силверстона он когда-то считал своим оппонентом, но последние события многое изменили: теперь они союзники, потому что враг у них общий. Мы сумели подставить в охрану Уинлока своих людей. Вот увидите, они оба станут опорными точками надвигающейся революции. Я работаю на нее — а значит, и на них.
Буш посматривал на него все еще недоверчиво:
— Докажите!
— Так вы же и есть мое доказательство! Моя обязанность, как вы знаете, — обучать и засылать в прошлое агентов. Я замечательно использовал эту возможность, подбирая на эти роли самых неподходящих людей. А вы — убийца Силверстона — шедевр, предмет моей профессиональной гордости!
И оба непроизвольно расхохотались.
Буш все же не до конца поверил в сказанное. Он мучительно соображал, на чем бы еще подловить Хауэса, но в следующий же миг что-то в лице капитана развеяло все его подозрения.
— Ну, положим, я поверил. Что нам делать дальше?
Хауэс со вздохом облегчения спрятал пистолет в карман и протянул ему руку:
— Теперь мы — союзники, и главная наша задача пока такова: забрать Силверстона и бежать отсюда побыстрей.
— А как с телом Энн? Мне хотелось бы забрать его с собой в «настоящее».
— Это подождет; Силверстон пока — на первом месте.
Хауэс вкратце обрисовал картину происходящего: Новое правительство все крепче сжимало страну в железных тисках; были разогнаны профсоюзы, закрыты университеты. Всюду насаждались новые драконовы законы и правила, невыполнение которых жестоко каралось. Кто-то из руководства пронюхал о связях Хауэса с «бунтовщиками», и тот поспешил скрыться в прошлом в компании Энн — революционным силам там очень пригодилось бы его присутствие.
Разыскать Силверстона оказалось делом непростым. Известно было, что он покинул юрский во время облавы на «подозрительных личностей». Потом он блуждал по разным эпохам, пока не оказался в тысяча девятьсот первом году — это был «потолок» его приближения к «настоящему».
— Тысяча девятьсот первый поверг его в уныние, — рассказывал Хауэс. — Он был один-одинешенек, и это здорово его угнетало. Он избрал своей резиденцией Букингемский дворец. Однако он неудачно подгадал время: тогда всего лишь месяц прошел после смерти королевы, и все вокруг казалось обернутым единым куском черного крепа. Силверстон долго не вынес этого и перебрался сюда в поисках соратников. Тут мы его и встретили… А это еще кто? — Хауэс с круглыми от изумления глазами мотнул головой в сторону исполинской кровати. За нею маячил туманный женский силуэт; сквозь него был виден рисунок обоев.