Я боялся этого больше всего. Боялся признать, что я снова себя обманываю и принял решение ещё минуту назад, услышав в динамике голос Даны.
Этот сон слишком подробен и ярок, чтобы быть просто сном. С первого момента пребывания здесь я чувствовал запахи, видел мир, слышал окружающее с куда большей ясностью, чем в прошлой жизни. Гиперсенситивность является одним из признаков галлюцинаций, но ни в одной галлюцинации, ни в одном сне я не мог осознавать обстановку настолько хорошо, как в реальности. Как здесь. Каждое мгновение жизни Алекса Мерсера. Каждый клочок воспоминаний поглощённого человека. Даже каждый кусочек мяса в том отеле воспринимался мной со всей полнотой сознания.
Этот сон слишком глубок и убедителен, чтобы быть просто сном. Значит, если отбросить все остальные заведомо неправдоподобные гипотезы и оставить самую простую и исчерпывающую, это реальность. И я вряд ли смогу вернуться домой, если только не смогу заставить факты снова наложиться один на другой таким образом, чтобы путешествие снова произошло. Учитывая их неизвестное количество, достижение этой цели становится сомнительным, если не невозможным.
Этот сон уже затянулся.
Пора сделать его явью.
- Дана, спасибо тебе, - просто сказал я. - Ты спасла меня. Наверное, ты даже не представляешь, сколько много ты для меня сделала.
Сказал своим голосом. Голосом Алекса Мерсера.
Я послушал её смущённую благодарность, грозившую перерасти в слёзы от уже неизвестно какого по счёту пережитого стресса, и попрощался. Встал, снова посмотрел на часы и вспомнил, что такой модели у меня не было: чрезмерно забитый стрелками циферблат и почти бронебойное стекло в пику моим аскетичным часам с самым необходимым. Такие больше бы подошли военному. Уголок рта невольно скривился в усмешке. А ведь их действительно носил военный. Один из тех, кого я убил и поглотил. Однако, некоторые вещи не растворяются в биомассе. При желании, можно было бы даже вспомнить, кому конкретно они принадлежали, но я не стал этого делать. У меня были дела поважнее.
Я и без этого потерял целый мир. Не хотелось бы терять ещё и сестру.
Потянувшись, хотя моему немёртвому телу это не требовалось, я сунул телефон в карман брюк и огляделся. Если срезать, то я вполне успею за полтора часа, а может и раньше, а мне не хотелось бы лишний раз заставлять её нервничать, не после всего того, что с ней случилось за, пожалуй, двое суток с момента смерти Алекса Мерсера. Я встряхнулся и зашагал, переходя на ставший привычным быстрый темп.
Теперь я точно уверен, что успею.
Глава 3
- Алекс!
- Что? - лёжа на диване, я скосил глаза на неё.
- Ты не мог бы помочь повесить картину?
Повернувшись, я увидел, как Дана вешала картину на стену, стоя на стуле.
- Алекс! - возмутилась она. - Ты так и будешь там лежать целый день?
Покряхтев для приличия, я подошёл к ней и изучил стену. Перевёл взгляд на неё.
- Ты собираешься вешать картину на гвоздь? - сестра и в самом деле держала в руках молоток и гвозди, явно намереваясь совершить издевательство над здравым смыслом и бетонной стеной. От тона вопроса она воинственно сдвинула брови.
- Это отличная картина, которую Мэри давно хотела сюда повесить. Я узнавала у неё, и она согласна.
- Но ты будешь вешать её на гвоздь в стене.
- А как ещё? - удивилась Дана.
Я в затруднении почесал голову. Ремонтная эпопея продолжалась.
Каждому человеку как-то приходиться справляться со стрессом. Некоторые напиваются до потери сознания. Другие избивают грушу в спортивном зале. Дана же выбрала чуть более экстравагантный способ.
Она затеяла ремонт.
Поначалу, всё было довольно невинно. За первую неделю она сделала генеральную уборку два раза, что я оправдал тем, что в этой квартире она жила в первый раз. Затем она попросила меня передвинуть мебель. Когда мой второй день в качестве грузчика подходил к концу, а она ещё пылала желанием что-то двигать, я заподозрил неладное. Однако, полный масштаб ситуации я осознал только тогда, когда она задумчиво спросила меня, понравится ли хозяйке квартиры, если она поменяет в ней обои и я опрометчиво посоветовал ей спросить у неё самой. За связью дело не стало, и через десять мину я с возрастающим ошеломлением наблюдал, как они обмениваются идеями по будущему виду квартиры - как оказалось, Мэри, та самая подруга, давно мечтала сделать ремонт, но ей постоянно то-то мешало; теперь же, когда её желания сошлись с потребностями Даны, ремонт оказался неизбежен. Когда я заикнулся, что из-за этого нас смогут отследить, Дана едко посмотрела на меня, и я понял, что теперь мне уже не отвертеться.
Ну ладно. Зато она в два счёта разобралась с моими проблемами в превращениях. Дело было в шляпе - я пытался контролировать каждый процесс, происходящий при изменении облика, когда нужно представить итоговый результат и надеть на себя. Именно это и произошло с первым превращением. Поэкспериментировав, я понял, что даже могу менять лицо и тело по частям. Конечно, результаты экспериментаторской деятельности проверялись в деле, так как питаться воздухом сестра ещё не научилась.
- Сейчас сделаю, - проворчал я. Делать всё правильно и идти за ящиком с инструментами было лень. Не став заморачиваться, я скрутил одолженный гвоздь до состояния сверла, закрутил его между ладоней, с силой вдавив его в стену, и в сделанное отверстие сунул другой гвоздь. Чуть подёргал и удовлетворённо кивнул. - Давай сюда картину.
Ступив на пол со стула, я поймал задумчивый взгляд Даны.
- Всё никак не привыкну к тому, как ты это делаешь, - пробормотала она. Её и впрямь было легко понять.
Тогда, две недели назад, мне пришлось рассказать ей всё, что я знал об обстоятельствах смерти оригинального Мерсера, и о своих приключениях. Первого было немного, практически ничего. Остальное укладывалось в сухой отчёт: очнулся в морге, сбежал от военных, спас её от военных, пришёл в квартиру, где меня подорвали военные, и ушёл оттуда.
Как-то часто я встречал военных на протяжении тех полутора дней.
И конечно, пришлось выложить на стол весь расклад относительно моего текущего состояния. О том, что я, фактически, ходячий мертвец, - ведь живых так редко можно найти на прозекторском столе, - обладающий сверхъестественными силами неясной природы. И что к другим людям отношусь исключительно с потребительской точки зрения. В конце рассказа я даже попытался сказать, что если она не хочет меня видеть, то я не буду в обиде и уйду по первому требованию.
Если бы она попросила меня уйти, я не знаю, как бы я жил дальше. Бытие человекоядным монстром исключает активную публичную жизнь, а месть кому-либо меня не интересовала - всё-таки, сюда я попал исключительно из-за своей оплошности. Возможно, стал бы путешественником, так как в той жизни частенько подумывал о кругосветном путешествии. Возможно, пытался бы найти путь назад.
Однако, Дана приняла меня. Не без опаски и страха, но приняла.