В-третьих, нужно проведать Дану. Она оставила адрес новой квартиры, той самой, которую освободили её друзья, и нужно будет проведать её. Однако, идти туда в своём облике или используя личину погибших морпехов будет неосмотрительно. Значит, нужно искать иной облик. Я скривился снова.
- Ваш заказ, сэр, - милая официантка кокетливо улыбнулась, снимая с подноса кофе с куском мясного пирога. - Что-нибудь ещё?
Я отрицательно качнул головой.
- В таком случае, обращайтесь, когда я понадоблюсь, - она снова улыбнулась и упорхнула, чуть покачивая бедрами.
Я проводил её печальным взглядом. Моё новое тело не дышало и не потело, поддерживая постоянную температуру каким-то другим способом. Но вместе с этим от меня ушёл и рефлекс сексуального возбуждения. Никогда не был импотентом, однако теперь, остро ощущая отсутствие того, что когда-то раньше было, я мог понять их и молчаливо посочувствовать. После осознания этого момента все преимущества тела резко перестали казаться таковыми; захотелось вернуть назад своё такое мягкое и уязвимое, но родное тело.
Впрочем, мне не дано это изменить, по крайней мере сейчас; сожаления бессмысленны. Мне осталось лишь двигаться вперёд и надеяться на то, что я смогу найти больше - или хотя бы столько же, - по сравнению с тем, что оказалось потеряно в прошлой жизни: дом, близких людей, работу... Однако, с висящими на хвосте солдатами это будет сложно сделать. Следовательно, с ними нужно обязательно разобраться, а для этого жизненно необходима хорошая маскировка; фактически, от этого умения сейчас напрямую зависит моя выживаемость, а вовсе не от стальной шкуры или моментальной регенерации.
С этого и начнём.
Завершив обед, я встал, оставив деньги, оставшиеся после посещения квартиры Сандерса, и двинулся в путь. Меня ждали эксперименты.
***
Красота - в глазах смотрящего. Эта фраза на протяжении многих лет служила утешением для тех, кто долгое время не может найти себе пару; стимулом самосовершенствоваться в попытках угодить мнению общественности; показателем того, что каждый человек отличается от другого.
Красота вообще во многом субъективная вещь. Одним женщинам нравятся бородачи, другим чисто выбритые и стриженые под ноль. Одним мужчинам нравятся стройные девушки, другие предпочитают пышных.
Интересно, сколь многое отдали бы за возможность изменения внешности профессиональные продавцы, мошенники, альфонсы и политики? Полагаю, немало.
Однако, один факт остаётся верным всегда: не познав уродства, не начнёшь ценить красоту.
Об этом я размышлял, глядя на своё отражение в зеркале простенького номера дешёвой гостиницы. Опыты по изменению внешности оказались на удивление трудоёмкими, либо же я не отличался талантом в этой области. Возможно, опытный визажист или пластический хирург, на ежедневной основе изменяющий внешность человека, уже разобрался в основных закономерностях превращений и вскоре щеголял бы умением свободно менять свой вид в широких пределах. Мне же оставалось печально созерцать повисший на ниточке один глаз и несоразмерно маленький второй, находившиеся на деформированном и лишённом всякой эстетики лице.
Счастье, что всё это хотя бы исправить можно легко и непринуждённо.
Повинуясь мысленному посылу, повисший глаз начал впитываться в кожу, окружённый множеством крохотных щупалец. Одновременно с этим второй стал увеличиваться в размере и приобретать здоровый вид, а лицо потекло, возвращаясь к изначальному виду.
Описание процесса звучало неаппетитно, а по виду напоминало сцену прямиком из фильма ужасов, после которых хочется блевать от отвращения; благо, что происходило все очень быстро, не давая времени глубоко погрузиться в эмоции. Впрочем, после десятого раза новизна скрадывается, а после двадцатого уже вырабатываешь иммунитет к чрезмерно красочным преображениям плоти, начиная равнодушно следить за процессом, подводя итог.
Эта попытка была уже пятьдесят третьей по счёту. Считать их я начал некоторое время спустя после начала опытов, поэтому о действительном их количестве оставалось только догадываться. Пока что эксперименты признавались умеренно успешными для продажи их результатов в компанию сценического оборудования. На большее они не годились, вызывая в лучшем случае брезгливое сочувствие.
Впрочем, реши я пойти в храмовые попрошайки, уверен, оглушительный успех мне будет обеспечен.
Для выхода в люди и, тем более, перемещения по городу это всё категорически не годилось, убеждая меня в том, что я где-то ошибаюсь. По всей вероятности, есть простое и элегантное решение проблемы смены внешности, до которого я никак не могу догодаться. Почему тогда при использовании внешности поглощённого человека преображение получается легко и непринуждённо, причём точно до мельчайших подробностей? Я уже надевал личины каждого поглощённого мной морпеха, от Сандерса до оставшегося безымянным китайца, и все они, по заверениям их владельцев, копировали внешность идеально. Правда, в некоторых случаях заверений не было, но тут причина в другом.
Я задумчиво почесал затылок. Пожалуй, пора проветриться и отдохнуть от мясницкой - правильнее было бы сказать скульпторской, но из-за обилия мяса у меня язык не поворачивался - по отношению к себе работе. Открыв дверь ванной, в которой проводил опыты (зеркало нашлось только тут), я спустился по лестнице в вестибюль. По совести, не стоило бы столь возвышенно называть невеликий коридор в унылых тонах, но другие названия на ум просто не приходили. Неважно, главное, в соседнем зальчике располагается бар, совмещённый с забегаловкой, в котором можно дёшево поесть и легко напиться. Цены, учитывая пока ограниченные финансы, заметнее всего влияли на выбор заведения.
Бледный электрический свет освещал небольшое, слегка обшарпанное помещение бара. Под потолком клубился сигаретный дым с лёгкой, едва уловимой примесью чего-то пряного и сладковатого. Либо они слишком старательно жарят еду, либо кто-то из посетителей балуется сигаретами совсем не с табаком. Я огляделся по сторонам, отмечая присутствующих, уселся за стойкой и несколько секунд изучал лежащее на ней бумажное меню в пластиковом прозрачном конверте.
- Эй, бармен!
Уставившийся в телевизор грузный небритый мужик с мясистым носом и в не самой свежей одежде мрачно посмотрел на меня:
- Тебе чего, - голос оказался под стать внешности - глубокий и мощный, будто из бочки.
- Налей этого, - я показал в меню с сортами на прилавке пива на строчку с тёмным пивом. Бармен бросил на табочку краткий взгляд.
- Нет его.
- Тогда этого, - я ткнул в другой сорт. Бармен покосился на меня.
- Этого тоже.
- Тогда что у тебя есть? - хмуро осведомился я.
- Да ни хрена нет, - неожиданно выдал он.
- У тебя есть хоть что-нибудь, чем можно горло промочить? - раздосадованно спросил я. Бармен флегматично пожал плечами.
- Может и есть. Только ты не на ту доску смотришь. Сюда смотри, - он похлопал по меловой доске рядом со своей головой. Там и впрямь было спиртное, только гораздо крепче чем то, что было в таблице с меню. - Сью, которая заведует едальней, в отпуск ушла, - пояснил он, - а без неё я в её отдел не суюсь.