— У них у всех одинаковый принцип ус-с-стройства. Создается предмет из местных материалов, которые изначально пропитаны фоновой магией сильнее, чем в наш-ш-шем родном мире. Но самое интересное — это украш-ш-шения. Оружие и одежда инкрус-с-стируются драгоценными камнями, которые и создают тот самый эффект усиления магии. Здеш-ш-шние камни не слишком разнообразны, но при особой огранке они могут увеличивать запас магии или ускорять ее восс-с-становление. Огранка — вот что самое главное.
— Мы с-с-сможем такую огранку повторить, Кшарʼраши?
— Нес-с-сомненно, миледи. Взгляните. Этот камень пеплоусты называют «золотой дренит», он встречаетс-с-ся в местах, где залегает руда местного железа. Мои ювелиры придали ему форму девятнадцатигранника, причем вот эти две противоположных стороны больш-ш-ше остальных. Он обладает с-с-способностью уменьшать сопротивление магического поля вокруг себя, поэтому наносить удары или наполнять магией основу заклинания можно быс-с-стрее.
Вайши взяла с ладони леди-оракула Кшарʼраши теплый камень, похожий на маленький кусочек солнца, сжала его в кулаке и сплела заклинание молнии.
— Кажется да, чувствую, что получается быс-с-стрее, — задумчиво произнесла она. — Но разница незначительна, я бы не заметила ее, если бы не сосредотачивалась с-с-специально.
— Вы соверш-ш-шенно правы, миледи Вайши. Но ведь таких камней можно иметь при себе нес-с-сколько. Мы можем инкрустировать ими оружие, наш-ш-шивать на одежду, вставлять в оправу и носить самые красивые камни как драгоценнос-с-сти.
— Хорош-ш-шо, — прошипела Вайши. — Как скоро мы с-с-сможем экипировать такими предметами наших с-с-сирен?
— Камни действуют с-с-слабее в окружении чужеродных материалов. Их приходится крепить к местным тканям, коже и металлам. Работе с мес-с-стной кожей наших нагайн обучают дренеи. Проблемы с обработкой металла. Наш-ш-ши рудокопы не разбираются в запредельс-с-ской руде, не умеют ее искать, а дренеи утеряли это ремесло. Этому мы могли бы научиться у орков…
Кшарʼраши скривилась, и Вайши невольно повторила это движение. Орки! Она ненавидела орков за хамство, неотесанность и грубость. Мужчины наг тоже не отличались умом и деликатностью, но ни одному бы из них не пришло в голову рычать на женщину или принуждать ее к чему-либо. Сразу молнию в ухо, и тащите балбеса в лазарет.
Орки же не только с несчастными пленницами, но даже со своими женами обращались отвратительно. Орочихи хоть и могли спокойно дать в рыло или собраться небольшой толпой и урезонить какого-нибудь буяна, но жизнь под постоянной угрозой побоев со стороны здоровенного супруга — не сахар. Из всех низших рас (к которым Вайши причисляла всех, кто не являлся потомком Высокорожденных), орки были одними из самых примитивных. Жили они мало, но усиленно размножались. Неудивительно, что проигрывающим в физической силе женщинам орков приходилось тяжко. Возможности могла бы уравнять магия, но орочих не подпускали к колдовству и темным тайнам жрецов. Дочь шамана могла рассчитывать стать его преемницей, только если у нее не было братьев — большая редкость для постоянно плодящихся орков.
Словом, неприятный народ, а для привыкших к пиетету в обращении к ним нагайн, неприятный втройне. Работать с орками не хотели даже мужчины: их варварский язык наги не понимали, да и сами дикари не горели желанием обучать морских союзников.
— Это не твоя забота, — вернулась к делу Вайши. — У лорда Иллидана есть какие-то более-менее вменяемые орки, дренеи знают орочий язык, а с-с-синʼдореи пусть нам продемонстрируют свои дипломатические таланты. Руду тебе организуют, занимайся камнями. Нужно огранить как можно больш-ш-ше, у каждой сирены и ворожеи должно быть не менее пяти. С-с-скоро нам снова идти в поход, мы должны быть готовы.
Вайши хотела поблагодарить леди Кшарʼраши за проделанную работу и отпустить ее, но желтоплавниковая нагайна придвинулась ближе, провела кончиками пальцев по плечу своей предводительницы. Горящие серебряным лунным светом глаза оракула внимательно глядели Вайши в лицо, ожидая ее реакции.
Кшарʼраши, определенно, хорошо потрудилась. Сама оказавшаяся не особо успешной в роли исследовательницы, она обладала уникальным талантам создавать ученым такие условия, что открытия и изобретения не заставляли себя ждать. Кшарʼраши умела вовремя сказать ободряющие слова, достать необходимые для исследований материалы, собрать работающую, а не шипящую друг на друга команду. И пусть открытие принадлежало не ей, Вайши прекрасно знала, в какую круговерть пустоты могли превратить даже королевский дворец оставшиеся без контроля и поддержки Кшарʼраши исследовательницы.
Что ж, она вправе заявлять права на милость Вайши. Предводительница наг обвилась хвостом вокруг своей подчиненной и игриво потерла чувствительное местечко вокруг ее хвостового плавника. Все шесть рук Вайши скользили по гладкой чешуе Кшарʼраши, заставляя ту выгибаться, подставляя ласкам разные части длинного змеиного тела.
Сладкая, отзывчивая девочка. Издав тихое, одобрительное шипение, Вайши провела раздвоенным языком по ее высокой, резко очерченной скуле. Кшарʼраши вдруг резко извернулась, обхватила нижними руками Вайши за шею, а одну из верхних положила ей на затылок.
— Моя повелительница, — прошипела она, сделав ударение на первом слове. Дерзко сверкнув серебряными глазами, Кшарʼраши припала к губам партнерши в умелом поцелуе.
Наглеет девочка. Но Вайши было лень ее осаживать. Перехватившая инициативу Кшарʼраши обвила хвостом ее тело и, не прерывая поцелуя, резко потянула ее вниз, заставляя лечь навзничь на мягкую скамью. Она принялась покрывать поцелуями шею и грудь Вайши, выписывая горячим языком загадочные символы.
У предводительницы наг в который раз мелькнула мысль, что в Черном Храме нужен бассейн. Ласковая теплая вода могла бы сейчас сверкать жемчужными каплями на их чешуе, поддерживать любовниц на весу, позволяя выгибаться под самыми невероятными углами и сплетаться хвостами в гипнотическом танце.
Змеи на голове Вайши расслабленно вытянулись по скамье в разные стороны, словно лучи солнца, и блаженно прикрыли веками черные глаза. А их обладательница твердо сказала себе, что обязательно займется постройкой бассейна вне зависимости от мнения Иллидана, и выбросила все посторонние мысли из головы.
— Кшарʼраши… продолжай.
***
Гаритос ухмылялся спрятанным под густыми, пропахшими несвежей едой, каштановыми усами ртом, насмешничал. Проклятый расист ненавидел эльфов, отдавал совершенно идиотские приказы. А Каэль проглатывал возмущение, подчинялся обнаглевшему простолюдину. Надо было сразу понять, что этот эльфоненавистник только ищет повод избавиться от них, сделав грязную работу руками синʼдорай.
Каэль, наслышанный о нападениях наг на корабли — особенно жестоких морских жителей ненавидели люди островного государства Кул-Тирас, с представительницей которого он дружил уже несколько лет, — в первую встречу обозвал леди Вайши ведьмой. Но она лишь улыбнулась, будто сочла это комплиментом. Напомнила об общих предках и общем враге. Какой контраст по сравнению с отношением Гаритоса, самого мерзкого из знакомых Каэлю людей! Если бы он не знал раньше достойных представителей человеческого народа, он бы отделался от придурка Гаритоса раньше. Но продолжал надеяться, что недоверие можно будет преодолеть. Наивный глупец! Леди Вайши сразу его раскусила: Гаритос не знал, что такое честь и достоинство, и доверял только людям, да и тем тоже не стеснялся угрожать.
Когда этот мерзавец приказал отдать пехоту, кавалерию и стрелков, принцу до нервного дрожания кончиков ушей хотелось послать его к тролльей бабушке. Как он должен был разбираться с нежитью? Подавить авторитетом? Но он продолжил надеяться на сотрудничество с людьми. Это было преступным просчетом. Люди уважали высших эльфов, но только пока их государство процветало, было опасным противником и полезным союзником. Почему Каэль не понял этого раньше? Почему на уроках политологии и дипломатического искусства размышлял, где бы еще поискать информацию про огненного феникса и есть ли в библиотеке Кирин-Тора что-то, чего нет в Талассийской? Тогда нехватка политического опыта не была бы такой ужасающей. Он успешный и уже уважаемый ученый, сильный маг, но никудышный правитель.