Девушка заявила, что умрет от жажды, и мне ничего не оставалось, как остановить машину и купить в ближайшем баре бутылку виски и литр минеральной воды. Пока Моник, сидя в такси, жадно глотала виски, запивая его водой, я с опаской оглядывался по сторонам. Ничего подозрительного на проезжей части улицы я не заметил. В эту ночь оснований для бдительности у меня было более чем достаточно. Я продолжал наблюдение, тщетно пытаясь увидеть черный «кадиллак».
Наконец, утолив жажду, Моник протянула мне обе бутылки.
— Никогда еще мне так не хотелось выпить, — со вздохом облегчения сказала она. — Нет, правда.
— Тогда на здоровье, — ответил я и припал к горлышку бутылки.
— А куда мы едем?
— Пока не знаю.
Окончательно убедившись, что нас никто не преследует, я попросил водителя свернуть направо и постоять недолго: надо было решить, куда же нам все-таки ехать.
— Неподалеку, на улице Повстанцев, есть небольшие и весьма приличные гостиницы. В любой из них нам будет гораздо безопаснее, чем в «Дель Прадо», — сказал я девушке и, обернувшись, глянул в заднее стекло.
То, что я увидел, сразу же привлекло мое внимание. Казалось, обычная уличная сценка: в нескольких десятках ярдов от нас остановилась другая машина, у которой тотчас погасли фары.
Как я уже говорил, авеню Реформы — широкая улица с тремя рядами движения в ту и другую сторону, раздвоенная посередине каменным бордюром. Кроме этого, между основной проезжей частью и тротуарами с обеих сторон тянутся маленькие двухрядные дорожки, пригодные для проезда транспорта. Основную магистраль от этих дорожек отделял шириной в несколько футов зеленый газон, с растущими на нем деревьями. Эту часть улицы местные водители называли малой авеню Реформы; именно там, по правую сторону от нас, и остановилась та самая машина.
В другое время я вряд ли обратил бы на нее внимание, но за эту ночь в меня уже дважды стреляли, и я решил перестраховаться.
— Проедем еще квартал, — попросил я нашего таксиста.
Едва мы тронулись с места, как у автомобиля, вызвавшего у меня подозрения, включились фары, и он, держа дистанцию в полквартала, а то и меньше, поехал за нами вслед. Перед нашими глазами в центре небольшой площади замаячил монумент Независимости в виде ангела с расправленными крыльями. Нам предстояло, обогнув монумент, выехать на участок авеню Реформы, где справа на него выходила улица Тайбер, а слева — улица Флоренции.
— Объезжаем монумент, только медленно, потом я скажу, где свернуть, — сказал я водителю.
Когда мы подъехали к монументу с венчавшим его вершину ангелом, я вновь оглянулся на подозрительную машину. Мы уже начинали сворачивать налево, будто желая попасть на улицу Флоренции, и тут я увидел, как следовавшая за нами машина, пропуская транспорт в левом от нее ряду, сбавила скорость, явно собираясь пересечь авеню и выехать на ту же улицу, что и мы.
— За нами «хвост», — сказал я Моник.
— Что? — не поняв, хихикнула она.
— «Хвост». Нас преследуют.
— Боже, Шелл! А ты уверен? — дрогнувшим голосом спросила девушка и напряглась.
— Да, уверен. Не хочу тебя пугать, но лучше, чтобы ты все знала.
— Какой ужас! Что же нам делать?
Я вновь оглянулся назад, а Моник тем временем поспешно отхлебнула еще виски, запила минеральной водой и, поперхнувшись, закашляла.
— Не поворачивай. Поедешь дальше по авеню, доедешь до статуи Дианы, объедешь ее, затем на полной скорости несись в Чапультепек-парк. Придется поднажать на газ, — сказал я водителю.
Таксист попытался возразить, но я протянул ему несколько сложенных вместе банкнотов, и он смирился.
— Запомни, как только свернешь за Дианой, жми на все педали.
— Si, — с готовностью ответил таксист и, не сворачивая на улицу Флоренции, покатил машину вдоль авеню Реформы.
— Не нравится мне все это, — испуганно прошептала Моник.
— А мне, думаешь, нравится? Только не раскисай. Возможно, нам еще придется поработать ногами. Так что на всякий случай разуйся.
Девушка, не говоря ни слова, послушно сняла с ног туфли.
Тем временем мы выехали на площадь и начали объезжать статую Дианы. В пятидесяти футах от площади преследовавшая нас машина резко сбросила скорость и почти остановилась. Как только наше такси миновало монумент, я сказал своему водителю:
— А теперь — жми!
Парень дал газ, и такси на полной скорости рвануло в сторону парка. Наши с Моник головы резко отбросило назад. Обернувшись, я увидел, что машина, неотступно следовавшая за нами, сорвалась с места и стала набирать скорость.
— Ну что, крошка? Хочешь верь, хочешь не верь, но за нами точно тянется «хвост». Только вот не знаю, сколько человек в этой машине и кто они такие.
— О, Шелл! — испуганно взвизгнула девушка. — Я боюсь. Меня уже тошнит от страха.
— Не паникуй. Въедем в парк, попрошу таксиста нас высадить и тут же ехать дальше. Если повезет, преследователи нас не заметят и помчатся за ним вдогонку. Надеюсь, ты быстро бегаешь?
— Только не бросай меня, Шелл! Не оставляй одну!
— Конечно же не брошу. Вот только бы не пришлось тащить тебя на руках.
Такси на большой скорости пронеслось между двумя огромными чугунными львами, стоявшими у ворот парка. Откуда-то до нас донесся громкий свист полицейского, но к тому времени наша машина уже скрылась в тенистой аллее. Судя по всему, мы уже прилично оторвались от преследователей. Спустя некоторое время, оглянувшись назад, я по маленьким точкам яркого света, вспыхнувшим у ворот, понял, что они только въезжают в парк. Не теряя драгоценных минут, я объяснил таксисту, что нужно делать, и, как только мы свернули на дорогу, ведущую в глубь парка, крикнул ему:
— Здесь!
Водитель нажал на тормоз, и машина, взвизгнув шинами, начала резко сбрасывать скорость.
— Быстрее выскакивай, не жди, пока остановится! — приказал я Моник.
Та распахнула дверцу и выскочила из машины, следом за ней выпрыгнул и я. Едва я успел захлопнуть за собой дверцу, водитель нажал на газ, и машина, набирая скорость, покатила дальше. Я кинулся бежать и чуть было не наступил на лежавшую ничком на земле девушку. Чертыхнувшись, я помог ей подняться. Если бы не Моник, я из своего кольта мог бы перестрелять наших преследователей, сколько бы их ни было. Но сейчас воспользоваться своим револьвером я не решился: в перестрелке могла погибнуть и девушка. Моник, поднявшись с земли, со всех ног побежала прочь от дороги, я бросился вслед за ней. В темноте раздался визг тормозов. Я понял, что машина преследователей останавливается. Как девушка ни старалась, бежала она все-таки не так быстро, как хотелось.
Я услышал, как хлопнула дверца автомобиля, и, оглянувшись, увидел позади себя мерцающие огоньки двух карманных фонариков. Моник забежала за дерево, и я последовал ее примеру. В парке росло много деревьев, но кустов, которые могли бы нас укрыть, не было. Бегать от дерева к дереву, когда в спину светят фонарики, было бы совсем глупо. «Какой же ты, Скотт, дурак, надо же было тебе выскочить именно здесь, — подумал я, — нет, чтобы поискать более безопасное место».
— Шелл! Что случилось? — переводя дыхание, спросила Моник.
— Не задавай дурацких вопросов, лучше беги быстрее. И старайся прятаться за деревья.
Преодолев еще ярдов пятьдесят, я схватил девушку за руку и остановил ее:
— Эй, подожди-ка минуту. Давай-ка прислушаемся.
Мы замерли и напрягли слух. Сзади, из темноты парка, до нас донесся топот преследователей. Как ни странно, но я не увидел света их фонариков. Вдруг за стволами деревьев вспыхнул один огонек и через пару секунд погас. По этой вспышке я понял, что преследователи уже недалеко от нас. Забегая с Моник за дерево, я выхватил свой револьвер и приготовился стрелять.
Увидев в моей руке кольт, Моник испуганно зашептала:
— Шелл! Не делай этого! Нас же убьют!
— Беги, а я прикрою тебя.
— Нет, Шелл, я боюсь одна. Бежим вместе! — дрожащим от страха голосом взмолилась девушка. Огонек за деревьями вспыхнул еще раз. — Хорошо, бежим вместе. Только держись рядом, — сказал я и побежал дальше.