Я потер ушибленную руку и голову, сел на кровать и вспомнил об Амадоре Монтальбе. Интересно, знает ли он, что меня запрятали в кутузку? Амадор Монтальба — известный в городе гид-переводчик, отличный малый, приятный в общении, и пройдоха, каких свет не видывал. Он был способен устроить встречу с кем угодно: с мужчиной или женщиной, а то и с обоими сразу, найти казино, где играют в рулетку, отвести в какой-нибудь мрачный притон или кинотеатр, где крутят порнографические фильмы, помочь купить по дешевке серебряные украшения, порекомендовать ресторан с самой изысканной кухней и так далее и тому подобное.
Впервые мы встретились с ним в Мехико несколько месяцев назад, после того как я закончил в Акапулько одно дело. Приехав в столицу после трудов праведных, я решил задержаться в ней на несколько дней, чтобы немного расслабиться. Но вместо того, чтобы отдохнуть, я, повстречав Амадора, гудел с ним целую неделю. Он был на полфута ниже меня, на три года моложе, с очень моложавым лицом округлой формы, с черными усами, под которыми сияли ослепительно белые зубы. Его открытое, с легкой доброжелательной улыбкой лицо располагало к себе. С поднятым в руке высоким стаканом виски со льдом Амадор напоминал тогда херувима.
Потом я имел случай вновь встретиться с ним, когда Амадор приехал в Южную Калифорнию. Два дня назад, в четверг, он позвонил в «Шелдон Скотт. Расследования», мое частное сыскное бюро в Лос-Анджелесе, и попросил меня прилететь в Мехико и встретиться с ним в воскресенье после обеда. У него был для меня потенциальный клиент. Половину из того, что мне хотелось бы предварительно выяснить, из нашего разговора я так и не узнал. А из того, что гид сбивчиво сообщил мне по-английски, я понял, что какая-то очень богатая женщина, миссис Лопес, попала в неприятную историю, и Амадор хотел, чтобы я помог ей. По всей вероятности, он посоветовал миссис Лопес не обращаться к местным сыщикам и заверил ее, что лучше меня с ее проблемами никто не справится. В подробности этого дела меня собирались посвятить завтра, когда я и Амадор должны были встретиться с попавшей в беду женщиной.
В телефонном разговоре гид-переводчик почему-то упомянул коммунистов, и это слово прочно засело у меня в голове. Он знал, что в Штатах мне пришлось расследовать ряд дел, в которых были замешаны коммунисты. Отслужив войну в военно-морском флоте США, я занялся частными расследованиями и теперь, в мирное время, выявлял различного рода правонарушителей. Не удивительно, что мне пришлось столкнуться и с коммунистами. Это Амадору было известно, но по телефону он так и не сказал, каково их участие в деле миссис Лопес. Естественно, что по этому поводу меня мучило любопытство. Правда, в настоящий момент я мучился больше всего одним вопросом: смогу ли я когда-нибудь покинуть стены этой мексиканской Бастилии?
А шанс оказаться на свободе у меня был. Хотя и совсем маленький.
Из Лос-Анджелеса я прилетел в пятницу вечером, рассчитывая, прежде чем в воскресенье приступить к делу миссис Лопес, освежить свои воспоминания о мексиканской столице. Так что после регистрации в отеле «Дель Прадо» я спустился в красивый гостиничный бар «Никтеха». Там я познакомился с очень приятной компанией прибывших в Мексику на отдых американцев: доктором Джеральдом Баффингтоном, его хорошенькой дочерью Бафф и девушкой, такой, что пальчики оближешь, по имени Моник Дюран. Мы сразу понравились друг другу, и я пригласил их отужинать сегодня в отеле «Монте-Кассино». И вот, именно после этого ужина, я и сказался в тюрьме. Перед тем как полицейские поволокли меня в машину, я прокричал Моник, чтобы та позвонила Амадору Монтальбе, чей номер был в телефонном справочнике. Теперь мне приходилось уповать только на то, что девушка меня услышала, что она дозвонилась до Амадора, и что у того по случаю оказалось с десяток динамитных шашек, чтобы разнести стены этой мексиканской каталажки и вызволить меня. Да, слишком много «если», но ни на чью помощь, кроме как со стороны Амадора, я рассчитывать не мог. Мне ничего не оставалось делать — только ждать, и я улегся на тюремную койку, отдав свое тело на растерзание клопам.
Спустя полчаса, в семь вечера, в сопровождении незнакомого полицейского в тюремном коридоре появился Амадор. Он с удивлением уставился на меня сквозь дверное оконце, покачал головой и несколько раз прищелкнул языком. Наконец кончики его черных усов поползли вверх, и лицо расплылось в счастливой улыбке. Амадор был рад снова видеть меня.