Застигнутая врасплох, Маргарет испуганно вскрикнула, когда Филипп внезапно насильно усадил ее себе на колени. Она опустилась на его жесткие колени и стукнулась лбом об его грудь. Напрягая мускулы, глубоко втянула воздух. Это было ошибкой. Будучи совсем близко, она ощутила запах сандалового мыла, которым он пользовался, а в основе этого запаха лежал неуловимый запах собственно мужчины. Она сглотнула, пытаясь не обращать внимания на то, что их бедра соприкасались — мягкие ее и твердые его.
Воздух в легких казался тяжелым, чересчур тяжелым, чтобы дышать, а рассудок отказывался повиноваться под напором ощущений, охвативших ее.
Маргарет быстро взвесила вероятность вырваться от него, но сразу поняла, что если он не захочет ее отпустить, то с легкостью удержит. У нее не было никаких иллюзий относительно того, кто сильнее. Если она попытается высвободиться, он поймет, как смущает ее их соприкосновение. А поняв, сможет воспользоваться этим, как только ему захочется. Лучше пускай он думает, что она глуха к его телесной близости. Она приготовилась вытерпеть эту небольшую пытку.
Ее решимости был нанесен мощный удар, когда он обнял ее напряженное тело и неумолимо привлек к своей груди.
— Вы должны чувствовать себя со мной свободно. — Это был первый предлог, который пришел ему в голову. — Как жена. — Его горячие пальцы принялись медленно гладить ей спину. Вверх и вниз.
В этих движениях было что-то завораживающее. Они заставляли ее сидеть неподвижно, в то время как внутри у нее все дрожало. Шум в ушах в конце концов оповестил ее, что она не дышит, и она торопливо втянула в себя воздух.
— Я чувствую себя достаточно свободно, — с трудом солгала она.
— Вы напряжены, как тетива. Всякий решит, что вы меня боитесь.
И будет прав. Точнее, она боится того, какие чувства он в ней вызывает. Именно ли он, спрашивала она себя, вызывает у нее такое странное трепетное волнение, или это чувство может вызвать любой мужчина? Не потому ли в мире Филиппа женщины порхают от одного к другому? Неужели нет никакой разницы в том, что они чувствуют в объятиях разных людей? Мысль эта была унизительной, из тех, в которые ей не хотелось погружаться. Она как бы обесценивала ее как разумное существо.
— Посмотрите на меня, — раздался голос Филиппа. Осторожно откинув голову, Маргарет посмотрела на него. Огоньки, сверкающие в глубине его темных глаз, поймали и задержали ее взгляд. «Что он чувствует? — подумала она. — Испытывают ли мужчины ощущения, схожие с теми, что сейчас терзают меня?»
— Я намерен вас поцеловать, — сказал он. Маргарет устремила взгляд на его губы и попыталась преодолеть ту смесь страха и предвкушения, которая боролась в ней. Она давно уже испытывала любопытство — каково это, когда тебя целует мужчина, но понимала, что целоваться именно с этим мужчиной не следовало бы.
— Зачем? — с трудом выговорила она, надеясь, что, пока она вынуждает его разговаривать, он не сможет ничего сделать. — Вряд ли кто-нибудь увидит, как мы целуемся.
Нет — пробормотал Филипп, не отрывая глаз от ее губ-Но любовники выдают посторонним наблюдателям свои интимные знания друг о друге сотней бессознательных жестов и движений. В настоящее время единственные сведения, которые вы сообщаете посторонним наблюдателям, состоят в том, что я вызываю у вас нервозность. Пусть Хендрикс стар, но он не дурак. Он это заметит, а заметив, насторожится.
Рука Филиппа схватила ее за подбородок, и, не давая ей отвернуться, он наклонил голову.
Маргарет ждала, охваченная чувством неизбежности. Как бы она ни пыталась, она не сумела бы придумать никаких возражений, чтобы оттолкнуть его.
Вместо того чтобы тут же прижаться к ней губами, чего она ожидала, он слегка повернул ее голову и нежно провел губами по щеке. Дыхание у нее стало неровным.
Медленно, словно все время в мире было в его распоряжении, Филипп провел губами по ее лбу. Глаза ее закрылись, по коже побежали мурашки. Она слышала, как он что-то сказал, но слова, казалось, долетали из страшной дали, в них не было никакого смысла. Единственной реальностью для нее в этот миг были ее ощущения и необходимость приникнуть к нему, чтобы не дать погаснуть нарастающему огню желания.
Наконец губы Филиппа сомкнулись на ее губах, и Маргарет похолодела от неожиданного ощущения. Пальцы его грубо вонзились в ее локоны, не давая ей уклониться от усиливающегося нажатия его губ; он провел языком по ее нижней губе.
Маргарет ахнула, и звук этот был поглощен алчной пещерой его рта.
Она не успела понять, нравится ли ей все это или нет, когда внезапно Филипп отпрянул. Ей казалось, что она плывет в густом, тяжелом тумане, где трудно что-либо видеть или слышать и еще труднее думать. Она потрясла головой, чтобы отогнать это ощущение. Резкое движение быстро вернуло ее к реальности, и тут же появился стыд за свое недостойное поведение. Смущенная и сбитая с толку, она поспешно соскочила с коленей Филиппа.
Стук в дверь библиотеки объяснил ей, почему Филипп прервал поцелуй, и она торопливо ретировалась к креслу, стоявшему по другую сторону камина.
— Войдите, — сказал Филипп. Дверь сразу же растворилась, и показалось бесстрастное лицо Комптона.
— Приехал мистер Хендрикс, милорд, и хотя я и сказал ему, что вы только что вернулись из-за границы, он настаивает на том, чтобы повидаться с вами.
Маргарет мысленно подтянулась, поняв, что сейчас она начнет играть свою роль в этом фарсе.
— Проводите мистера Хендрикса сюда, Комптон, — сказал Филипп.
Едва Комптон удалился, Филипп повернулся к Маргарет. Лицо у него было жесткое и решительное; все сходство с тем' человеком, который целовал ее, исчезло.