— Что вы сказали? Говорите по-английски. По-французски говорят только безбожники.
— Вот чисто английский взгляд на вещи, — заметила Маргарет.
— Что такое? — В комнату вошел Филипп. В руках у него была плоская коробочка из черной кожи. Он бросил взгляд на Эстеллу, и Маргарет заметила, как лицо его исказилось. Она невольно посочувствовала ему.
— Маргарет изъясняется на языке этого чудовища Бонапарта, — ответила Эстелла.
— Французский — это также язык Декарта и Мольера, — заметила Маргарет. Эстелла пренебрежительно фыркнула.
— Ну конечно, целая стая безбожников!
На мгновение Маргарет встретилась с глазами Филиппа и пришла в восторг, заметив, что в них пляшут насмешливые искорки. Она быстро отвела взгляд, не желая разделять с ним это мгновение. Она ничего не желала с ним разделять. Он ее враг. Она не может позволить себе забыть об этом ни на секунду, потому что Филипп этого не захочет.
Вдруг Маргарет обратила внимание на то, как резко Эстелла втянула в себя воздух, проследила за направлением ее взгляда и зажмурилась от блеска бриллиантов, лежащих на ладони подходившего к ней Филиппа. Камни ловили мерцающий свет свечей и разбивали его на сотни крошечных радуг, Отражающихся на шелковых обоях кремового цвета.
Когда Филипп обвил ожерельем ее шею и оно обхватило ее холодной тяжестью, Маргарет не смогла подавить дрожь, Пробежавшую по телу. «Ожерелье похоже на оковы, — в страхе подумала она, — чтобы еще сильнее связать меня с ним». Она чувствовала, как его пальцы возятся с застежкой. Они казались обжигающе-горячими на ее холодной коже. Как будто он накладывает на ее плоть печать владельца.
Филипп повернул ее к себе лицом и долго критически рассматривал ожерелье. Слегка нахмурившись, он поправил средний камень. Его пальцы скользнули по холмикам ее грудей, и их мягкая плоть затрепетала.
Маргарет перевела дыхание. Словно с каждым разом, когда он к ней прикасается, она становится более податливой.
— О Боже, как красиво! Кажется, я припоминаю — Роксана носила его. — Голос Эстеллы был высоким и напряженным.
— Вы ошибаетесь, — оборвал ее Филипп. — Это ожерелье Принадлежало моей матери.
— Но ваша матушка умерла на несколько месяцев раньше моей дорогой Роксаны.
— Роксана никогда не носила никаких драгоценностей моей матери. — Равнодушное упорство Филиппа не располагало к дальнейшей дискуссии.
Эстелла пожала плечами, послав Маргарет взгляд, ясно намекающий на то, что Филипп лжет.
Но вопреки уверениям Эстеллы Маргарет поверила Филиппу. Вряд ли его настолько беспокоит, что подумает она или Эстелла, чтобы он стал затруднять себя ложью. Но тогда возникал другой, гораздо более интересный вопрос. Почему Филипп не подарил Роксане драгоценности своей матери? И Эстелла, и Хендрикс говорили о том, как он был опьянен своей первой женой, как не мог ни в чем ей отказать.
— Карета ждет, милорд. — В мысли Маргарет ворвался размеренный голос Комптона, и она отпустила их на все четыре стороны.
Эстелла быстро завладела рукой Филиппа, а Маргарет пошла следом за ними. Они вышли. Несмотря на то что ей было почти дурно от страха, все же она предвкушала и что-то хорошее. Если ей повезет, она увидит своего родного отца спустя столько лет. А если она с ним встретится, возможно, ей придет в голову, как именно можно отомстить ему за ее бедную мать. Она твердо решила, что в его беззаботной жизни наступит час, когда он расплатится за свои грехи.
Глава 7
«Все это не имеет никакого значения», — так пыталась успокоить себя Маргарет, пробираясь сквозь толпу, стремящуюся к ярко освещенному особняку Темплтонов. Значения не имеет ни сам по себе бал, ни разодетая раскормленная публика, откровенно рассматривающая ее. Этот искусственный мир — не ее мир. Ей здесь не место, и она здесь не задержится. Как только Филипп использует ее, она вернется в настоящий мир. В мир, чьи правила и нравы она понимает и жить среди которых ей удобно.
Подойдя наконец к чете Темплтонов, Маргарет присела в низком вежливом реверансе, радуясь, что толпа у нее за спиной не позволит хозяйке дома задать ей ни одного из тех вопросов, которые, как заметила Маргарет, были в ее любопытных глазах.
Взяв Маргарет под руку, Филипп повел ее через многолюдный холл в зал, расположенный в задней части дома. Маргарет было трудно дышать в этой страшной толчее, и на мгновение она испугалась, что задохнется.
— Что случилось? — Филипп посмотрел на ее бледное лицо.
— Не люблю толпу, — прошептала она. — В толпе у меня всегда появляется боязнь замкнутого пространства.
Вместо того чтобы резко оборвать ее, как она ожидала, Филипп ускорил шаг, торопясь побыстрее добраться до огромного бального зала. Когда они вошли туда, Маргарет с облегчением вздохнула. В зале было тоже многолюдно, но здесь по крайней мере никто к ней не прикасался.
Она с любопытством огляделась, рассматривая блестяще одетых женщин, изящно двигающихся в фигурах танца.
— Если кто-нибудь пригласит вас танцевать… Вы ведь умеете танцевать, не так ли? — внезапно решил спросить Филипп.
Маргарет уже была готова ответить «нет», но передумала. Если она ответит «нет», он, конечно же наймет ей учителя танцев, а ей не хотелось, чтобы от нее требовали еще чего-то. Ей нужно иметь по возможности больше свободного времени, чтобы разработать свой собственный план мести родному отцу.
— Я умею танцевать, — ответила Маргарет, — хотя… В это мгновение танцующие разошлись в очередной фигуре, и перед широко раскрытыми от удивления глазами Маргарет появилась какая-то молодая женщина.
— Что случилось? — Филипп проследил за направлением ее взгляда, но не увидел ничего особенного.