"Не волнуйся — я сам с ними поговорю", — предлагает он. Это заботливый жест со стороны человека, которому, вероятно, не терпится увидеть меня со спины. Хотя, наверное, он уже это сделал.
К обеду мой внутренний ребенок взывает о том, чтобы пойти вздремнуть. И если я не украду нож и не воткну его в одну из странного вида розеток, которые я вижу повсюду, я не уверена, как мне удастся собрать энергию, необходимую для того, что должно стать напряженным днем.
Помимо наших официальных обязанностей, все члены экипажа должны пройти тщательный инструктаж по действиям в самых разных чрезвычайных ситуациях. Вечером, после того как мы пройдем подготовительные курсы, нам назначат специальных партнеров из наших отделов. Они будут нашими наставниками в течение следующих нескольких недель, пока мы не будем признаны достаточно подготовленными для выполнения всех видов работы на корабле. Именно этого я жду больше всего: разрешение делать свою работу без стоящего надо мной человека, который только и будет ждать, когда я совершу очередную ошибку, чтобы отругать меня за это.
Мне не придется изнурять себя по пустякам — это вопрос о назначении моей комнаты. Оказывается, кто-то в офисе при составлении карточек-ключей перепутал написанную от руки двойку с семеркой, и вместо того, чтобы определить меня в каюту 226, как следовало бы, меня поселили в 276. Судя по всему, правильная комната, в которой я сейчас нахожусь, будет в моем распоряжении по крайней мере, на эту неделю, так что это уже кое-что.
Столовая команды находится далеко внизу, в брюхе корабля, но каким-то образом нам все равно открывается прекрасный вид на волны, бьющие за окнами. Том подходит ко мне с сияющей улыбкой, словно щенок, принесший мне носок, который я никогда не просила.
"У меня появились друзья", — объявляет он.
Я накладываю себе в тарелку то, что, как обещает карточка с названием, является овощной лазаньей, и он провожает меня к столику, за которым сидят две девушки. И тут я вижу иллюзию: глючащий монитор там, где должен быть идеальный вид. Как умно.
Девушка с короткими русыми волосами, веселая, похожая на Эмму Стоун, охотно приветствует нас, в то время как другая может показаться менее заинтересованной.
"Это моя знакомая, Мэддисон", — говорит мне Том. "А это…" Он прерывается, надеясь, что другая представится сама.
"О, я не твоя знакомая", — возражает девушка с волнистыми черными волосами, когда я сажусь напротив нее.
"Пожалуйста, не обращай на нее внимание. Сегодня утром она встала не с той ноги".
Мэддисон пытается растопить ледяной отказ своим теплом, южный оттенок ее слов заставляет меня улыбаться.
Ее подруга делает глубокий вдох и закатывает свои темные глаза.
"Твоего приятеля зовут Оби. Его будет несложно найти — он выглядит так, будто ест радугу на завтрак".
Это не сужает круг поиска. По сравнению с ней, наверное, все так выглядят.
"Нет, она с Харви", — поправляет ее Мэддисон.
"Удачи", — поддразнивает ее королева льда, сделав резкий вдох сквозь зубы.
Отлично. Меня собираются приравнять к изгою общества.
"Валентина! Не накручивай ее. С ним все в порядке. Он очень хороший парень"
"Слишком хороший", — надулась Валентина.
"Он…"
Мэддисон делает паузу, пытаясь придумать, как дипломатично высказать свою мысль.
"Нетерпеливый", — вмешивается Валентина.
Я быстро понимаю, что она не из тех людей, которые ходят вокруг да около. Если бы у нее была возможность, она бы, скорее всего, избила куст с такой силой, что его уже нельзя было бы назвать кустом.
"Я бы так не сказала. Мэддисон бросила на Валентину строгий взгляд. "Скорее… он все время работает и мало позволяет себе расслабиться".
Думаю, с этим я справлюсь.
"Не волнуйся, мы покажем тебе, какая здесь на самом деле ночная жизнь", — обещает Валентина так, что это похоже на угрозу.
Я поворачиваюсь к Тому, который делает выражение лица «все будет в порядке». Я благодарю его за то, что он усадил нас за этот столик с нашими новыми друзьями, тяжело моргая и болезненно улыбаясь.
Мы собрались в коридоре перед строгим лицом пузатого сотрудника по технике безопасности, и хотя я воспринимаю его всерьез, у Тома другие планы. Офицер настаивал на мертвой тишине, пока мы шли в одну шеренгу к этому месту, и все это время Том продолжал разжигать угли моего веселья. Это один из тех случаев, когда я знаю, что не могу смеяться, но от осознания этого мне хочется смеяться еще больше.