- И ни одна из них не предназначена для меня.
- Совершенно верно. У вас есть семья? Есть люди, которые от вас зависят?
- И да и нет. Во всяком случае, это не то, о чем вы думаете. Я не работаю, мисс Гамильтон, и, следовательно, голодать буду только я.
- Значит, у вас нет детей?
- Детей нет. Нет жены. Но у меня в Нью-Йорке мать и шесть тетушек. Мари - моя мать. - Он загнул один палец. - Далее по порядку: тетя Нэнси, тетя Лиззи, тетя Мэгги, тетя Лаура, тетя Ливия и тетя Маделин.
"Как много женщин, - вздохнул про себя Лукас, - и это тогда, когда война унесла так много мужчин".
- Когда вы видели их в последний раз?
- Полгода назад.
Это обстоятельство ее несколько удивило. Он перечислил большое количество мест, где он работал, и у нее создалось впечатление, что он должен был отсутствовать гораздо дольше.
- Вы не считаете, что вам давно пора вернуться домой? - невольно вырвалось у нее.
- Я как раз на пути туда. - Заметив ее вопросительный взгляд, он быстро добавил: - У меня проблема с финансами. Я должен заработать денег на обратную дорогу.
- Значит, у вас нет никаких сбережений?
- В данный момент - нет. Я игрок, мисс Гамильтон. Последнее время мне не везло. Я надеялся, что вы возьмете меня на работу и я выну из колоды туза. Похоже, все складывается не так, как мне бы хотелось.
Люк стал медленно подниматься, стараясь не вспугнуть ее. Нетерпеливым взмахом руки она усадила его обратно в кресло и задала вопрос, который он не расслышал, и ей пришлось его повторить
- Я спросила вас - хороший ли вы игрок?
- Вы хотите узнать, выигрывал ли я больше, чем проигрывал?
- Именно так.
- Пока что я не успел проиграть последнюю рубашку, - хмыкнул Люк, ткнув себя в грудь. Он увидел, как она нахмурилась, и проследил за ее взглядом. Он совсем забыл, что эта рубашка не была его собственной, во всяком случае до недавнего времени. Он купил ее у прачки, и она обошлась ему в два доллара. Я, кажется, говорил вам, что сейчас у меня полоса невезения, - с тяжелым вздохом произнес он.
- Удивительная полоса невезения, как я успела заметить.
- Да, но все еще может измениться к лучшему. Так всегда бывает. Во всяком случае, я бы не считался хорошим игроком, если бы полагался только на удачу.
- Хотите сказать, что мошенничаете? Люк был уверен, что не услышал осуждения в ее тоне. Если она и была о нем низкого мнения, то не выдала себя и намеком.
- Лучше сказать - я искусный игрок.
Брай без колебаний, приняла его замечание, понимая, что здесь подразумевается нечто большее. По крайней мере она надеялась на это. Выйдя из-за стола, она направилась к окну, уверенная, что он не отрывает от нее глаз, но не стала утруждать себя тем, чтобы убедиться в этом. Она даже замедлила шаг.
Отдернув тяжелые бархатные шторы, она закрепила их с обеих сторон, и лучи солнца залили кабинет. Оррин всегда держал окна зашторенными. Он боялся, что солнце погубит обивку на диванах и креслах с высокими спинками. Солнце заиграло на темно-вишневом Дамаске и высветило кожаные корешки книг на полках. Конечно, по-своему он был прав, так как именно он заплатил за новую мебель, после того как солдаты растащили старую на дрова. Он также сделал новые полки, расставив на них новые книги, после того как те же самые солдаты растащили их бесценную библиотеку. У Брай не хватало духа бороться с этой его причудой, хотя она сильно подозревала, что отчима меньше всего беспокоит состояние мебели и книг. Скорее всего солнечный свет мешал ему, когда у него случались запои некогда он после их окончания с трудом приходил в себя.
А сейчас Брай намеренно раздвинула шторы на втором окне и перешла к третьему. Она подставила лицо солнечному свету и откинула голову так, чтобы тепло коснулось ее стройной шеи. Закрыв глаза, она наслаждалась приятным ощущением.
- Ответьте мне: вы лучший игрок или лучший мастер на все руки? спросила она, наконец.
Люк повернулся в кресле, чтобы как следует рассмотреть ее, но увидел только ее профиль.
- Вы будете удивлены, узнав, что я лучший рабочий во всем Чарлстоне. Что же касается карт, то есть несколько человек, равных мне. Если я буду все время выигрывать, то это может скоро наскучить, мэм.
Она кивнула, довольная, что он не лжет.
- Я бы предпочла, чтобы вы, обращаясь ко мне, называли меня "мисс Гамильтон". - Слуги называли ее "мисс Брай" или "мисс Бри", но она не могла позволить Лукасу Кинкейду такой фамильярности. Даже если она наймет его - в чем Брай сильно сомневалась, - ее мнение о нем не изменится. - Никто в "Конкорде" не называет меня "мэм".
- Как пожелаете. - У Люка появилась надежда, что в его судьбе могут произойти счастливые перемены. - Это потому, что вы мне немного напоминаете... - Он замолчал, не зная, стоит ли ей говорить об этом.
- Кого? - заинтересовалась она.
- Мою бабушку.
Сначала Брай показалось, что она неправильно его расслышала. Его бабушку! Неужели он мог такое сказать? Она видела, как он вжался в кресло, словно стараясь укрыться от нее.
Смех Брай был громким и раскатистым, как ружейный выстрел. От удивления Люк вытаращил глаза и повернулся в кресле, чтобы убедиться, что она не собирается на него напасть. Нет, она смеялась. Смеялась громко. Нельзя было даже предположить, что такой сильный, здоровый звук выходил из столь хрупкого тела, заставляя его сотрясаться. Глаза от смеха превратились в щелочки, лицо раскраснелось, а на ресницах висели слезы. Она перевела дух и снова закатилась от хохота.
Люк вскочил с кресла, когда Брай, вытащив из кармана носовой платок, стала вытирать слезы.
- Даже объяснить не могу, что меня так рассмешило. - Брай подошла к столу и села на свое место. - Полагаю, что эта необычная аналогия. - Она подняла руку, когда он попытался что-то сказать. - Пожалуйста, ничего не объясняйте. Не думаю, что мне хочется знать подробности.
Люк поудобнее устроился в кресле, довольный, что может держать свои мысли при себе. В этот момент она совсем не напоминала ему Нану Дирборн. Глаза Брай Гамильтон блестели, омытые недавними слезами, капельки которых все еще висели на ресницах. Лицо по-прежнему оставалось пунцовым. Улыбка уже не была такой широкой, но затаилась где-то в высоких скулах и уголках полных губ. Она засунула носовой платок в тесный обшлаг рукава, оставив только кружевной уголок.
Брай опустила руки под стол. Люк был уверен, что она сложила их на коленях, сжав в кулаки.
- Помнится, мы говорили о ваших успехах в картах, - проронила она, снова оглядывая его одежду и стараясь придать своему лицу беспристрастное выражение. - Может, вас заинтересует маленькое пари?
- Я ищу настоящую работу, мисс Гамильтон.
Брай продолжала сомневаться. Она не доверяла Лукасу Кинкейду.
- Скажите, как вы узнали, что я собираюсь строить новую конюшню?
И хотя Люка удивил такой резкий переход, он посчитал, что у нее есть на это свои причины.
- В городе ходят слухи, что вы хотите организовать здесь конный завод, чтобы разводить породистых лошадей. Вам нужно построить загоны, беговые дорожки... Люди ошибаются?
- Нет, не ошибаются. Просто я не обсуждала этот вопрос с большим количеством людей. Даже с Рэндом. - Брай произнесла эти слова так тихо, будто говорила для себя, а не для него, и вовсе не ждала от него ответа. Если вы были откровенны со мной, заявив, что никогда не встречались с моим отчимом, тогда остается совсем мало лиц, которые знали о моих планах. - Она внимательно посмотрела на него.
- Остин Типпинг.
- Я не сочла нужным посвящать его в свои планы, чтобы они не стали предметом пересудов в городе. Ему наверняка кажется, что он таким образом мне помогает. Так это он прислал вас сюда, мистер Кинкейд?
- Он меня не отговаривал, скажем так.
- Вполне естественно. - Брай прекрасно понимала, о чем думает Остин. Он надеялся извлечь для себя выгоду из всех усовершенствований, которые она намеревалась произвести в "Конкорде". В последнее время Остин и Оррин часто о чем-то совещались, но она не пыталась что-то узнать, потому что так ей казалось безопаснее. Она догадывалась, что они строят за ее спиной какие-то планы, но делала вид, что ее это не интересует.