- Я привез тебя сюда не для того, чтобы выслушивать твои крики или скрыться от посторонних глаз. Просто я хочу поговорить с тобой наедине. То, что ты сейчас услышишь, должно остаться между нами. Это не предназначено для чужих ушей.
- Моя мама...
- Ничьих ушей, - настойчиво повторил Люк. - Ты меня понимаешь?
Брай неохотно кивнула.
- У тебя есть сомнения в том, что я люблю тебя?
- Нет.
- Хорошо. Тебе приходило в голову, что если я уеду на какое-то время, то рано или поздно вернусь обратно?
Такое не приходило ей в голову. Никогда. Наоборот, она убедила себя, что если он уедет, то это навсегда. Она смотрела на него, потрясенная тем, что сама не смогла додуматься до столь очевидной истины.
- Я не твой отец, не Шелби и не Рэнд. Если я уезжаю, то возвращаюсь назад. Помни об этом, Бри.
- Они говорили то же самое. Совершенно теми же словами.
У Люка перехватило дыхание и защемило сердце.
- Прости. Я понимаю, что они были в этом уверены, как уверен и я. Но они говорили эти слова вам в пение потому что не знали, как обернется дело. Я же еду не на войну и не пускаюсь в далекое плавание. Я всего лишь еду в Нью-Йорк вместе с твоим отчимом.
- Значит, я права и твое появление здесь как-то связано с Оррином?
- Да.
- Ты можешь сказать мне, что это за дело?
- Что именно ты хочешь знать?
Брай задумалась. По правде говоря, ей вообще ничего не хотелось знать, но она все же спросила:
- Для начала я хочу знать, почему ты должен уехать в Нью-Йорк вместе с Оррином?
- Я дал обещание.
- Кому? - Задав вопрос, она уже знала ответ: - Твоей матери и теткам?
- Совершенно верно.
- Значит, я была права, когда говорила, что ты давно знаешь Оррина?
- Нет. Именно это и затруднило мою задачу. Даже сейчас я не совсем уверен, что Оррин - тот самый человек, который мне нужен.
- Вот почему ты хотел найти его фотографию... Чтобы отослать ее в Нью-Йорк?
- Да. Я сделал несколько набросков его портрета, но прошло уже одиннадцать лет с тех пор, как моя мать и тетки видели его. Он мог сильно измениться за это время, а его волосы могли поредеть или поседеть.
- Но Оррин Фостер не такое уж распространенное имя.
- Возможно.
- Не мог бы ты рассказать мне обо всем поподробнее?
- А ты уверена, что хочешь знать?
- Нет, не уверена. Но это не значит, что я не должна знать. Разве ты привез меня сюда не с этой целью? Мне бы хотелось, чтобы ты меня не щадил. Во всяком случае, не в том, что для тебя важно.
Прошло несколько минут, пока Люк, наконец, заговорил. Он говорил под горячее дыхание их лошадей и отдаленный шум реки.
- Хорошо. Но прежде ты должна узнать и кое-что другое
Интуитивно Брай поняла, что Люк сначала расскажет о себе и, лишь поведав ей тайну своей жизни, поделится с ней своими проблемами.
- Я тебе однажды говорил о пансионере моей матери.
- Человеке, который нанял тебя, чтобы помочь со счетами?
- Да. Это был лишь повод, чтобы снабжать меня карманными деньгами. Я действительно работал на него, но он не нуждался в моих услугах. У него было для этого достаточно служащих. А для меня это было своего рода учебой, отвлекающей от улицы и влияния разных бандитских группировок. Мать настаивала на том, чтобы я поступил в колледж. Но эта перспектива меня не воодушевляла. Мою жизнь с матерью и тетками нельзя назвать обычной. Они были, как бы это получше выразиться, свободомыслящими. Я даже представить себе не мог, как бы я жил с этим в университете или с Наной Дирборн, человеком строгих правил. О своих чувствах я не мог рассказать матери и теткам. Это бы их обидело. Я винил их в том, что они поставили меня в такие обстоятельства и в то же время старались держать меня подальше от них.
Люк украдкой бросил взгляд на Брай. Она сидела, склонив голову набок. Ее брови сошлись на переносице, и она, затаив дыхание, ловила каждое его слово.
- Тогда я был к ним несправедлив, но не понимал этого. Улица предоставляла мне другие возможности. Я знал, что смог бы заработать себе на жизнь и добиться влияния в определенных кругах. Я научился хорошо играть в карты и добывать деньги другими способами. Моя мать знала это, знали и тетки. Посовещавшись, они решили, что пора обратиться к мистеру Моррисону.
- Пансионеру, - уточнила Брай. Люк не подтвердил ее предположение, и она решила, что он не расслышал. - Ты ведь говоришь о пансионере своей матери, не так ли? - спросила она.
- Да, - ответил Люк, не глядя на нее. - О том человеке, который был нашим пансионером. - Глубоко вздохнув. Люк продолжил: - Брай, мистер Конрад Моррисон был больше чем просто пансионер. Дело в том, когда у него было настроение, он приходил к нам и заказывал комнату.
- Никак не могу понять, что ты пытаешься мне втолковать - пожала плечами Брай. - К чему все эти загадки? Неужели ты не можешь выражаться яснее?
- Конрад Моррисон не арендовал комнаты у моей матери Он арендовал женщин. Моя мать была "мадам", а мои тетушки - проститутками. Теперь ты понимаешь, что я хотел сказать?
Глава 13
Брай закрыла глаза и резко осадила Аполлона. Она хотела откровенности, и она ее получила.
- Это ужасно, и я не в силах сразу это осознать, - призналась она. - Я никогда не слышала о таких вещах, а уж тем более не предполагала, что это может иметь отношение к тебе.
Люк кивнул. Они находились в пятидесяти ярдах от реки. Он указал в направлении, где виднелись огромные скалы, освещенные лучами солнца. Подъехав к ним, они спешились и привязали лошадей. Сняв туфли и чулки, Брай села на выступ скалы и опустила ноги в теплую воду. Люк нашел выемку в камне, образованную водой и ветром, и устроился там.
- У тебя, наверное, сотня вопросов, - произнес он.
- Больше сотни. Но я хочу, чтобы сначала ты рассказал мне то, что я должна знать.
Она посмотрела на Люка. Опершись на локти, он сидел, вытянув перед собой скрещенные ноги. Сюртук он снял, ворот рубашки расстегнул.
- Начни с того, кем в действительности тебе приходилась Нана Дирборн.
- Она была моей бабушкой. Моя мать - ее единственный ребенок. Я не бастард. Бри. В шестнадцать лет, моя мать убежала из дома, чтобы выйти замуж за Патрика Кинкейда. По прошествии положенного срока она родила меня, а через несколько месяцев после этого Патрик скрылся. Однажды он ушел на работу и не вернулся. Именно так рассказывает об этом моя мать. Ни записки, ни писем. Она долго ждала его, надеясь, что он все же вернется. Затем прошел слух, что он уплыл на пакетботе в Китай, но мать долго не хотела в это верить. Подавив в себе гордость, она вернулась к моей бабушке. Нана предложила ей взять меня на воспитание с условием, что нога моей матери никогда не перешагнет порога ее дома. Мать отказалась. Она вернулась в город на Файв-Пойнт, где арендовала жилье и зарабатывала нам на жизнь, работая прислугой у богачей. Это длилось до тех пор, пока ее не изнасиловал один из нанимателей. - Люк заметил, как Брай сжалась, но продолжал: - Ее уволили, когда она попыталась обратиться к властям. Ее нежелание уйти без скандала навсегда лишило ее места прислуги. Она работала в салунах и игорных домах на Файв-Пойнт, но там для нее было опасно, да и платили ей гроши. Спустя какое-то время мать обнаружила, что беременна.
Вынув ноги из воды, Брай подтянула их к груди и положила на них подбородок. "Беременна"! Она вспомнила, как ужасно боялась этого после изнасилования.
- С тобой все в порядке, Бри?
- Продолжай.
- Мадам Рестелл сделала ей аборт. Я не помню всех подробностей. Бри. Что-то я узнал от матери, что-то рассказали мне тетки. Мадам Рестелл посоветовала матери обратиться к Флоре на Грин-стрит. Флора содержала преуспевающий бордель. Она очень придирчиво отбирала для него девушек и клиентов. У нее была дочь, которая училась в престижной частной школе и ничего не знала о профессиональной деятельности своей матери. Моя мать явилась к ней, держа меня на руках. Может, это сыграло свою роль, но Флора взяла ее к себе и даже разрешила мне жить вместе с матерью.