И вот теперь я осознала, сколь сильно ошибалась. Оказывается, полудетское чувство никуда не делось. Все это время оно тлело где-то внутри. Все мои пикировки с Марком были просто попытками задеть его, обратить на себя внимание. Но… но это ведь не любовь, разве не так? Я просто не могла себе позволить любовь к Марку Грену, особенно в нынешней ситуации.
На следующий день Андерс подписал прошение Дока и меня отправили в лазарет.
– Ты уж извини, Дамочка, – слегка смущенно говорил Питерс, расписывая мне мои будущие обязанности, – но сама знаешь, магия на территории лагеря не действует, так что уборку придется делать вручную. Полы, правда, моют дежурные, но вот протирать колбы и пробирки я им не доверяю. Зато у меня всегда тепло, есть чай и пирожки.
Я была готова обнять и расцеловать Дока, о чем ему и сообщила.
– Что такое тряпка после лопаты? А уж если меня в перерывах еще и угощать будут, так это и вовсе курорт.
– Хорошо, тогда сходи проверь, как там наша пациентка, а я пока чайник поставлю.
И Док принялся возится со спиртовкой, а я направилась в палату к Красотке. Бывшая лагерная королева лежала на животе и разглядывала трещину на стене.
– Опять мазать будете, Док? – спросила она, не поворачивая головы. – Чегой-то кажется мне, что толку от мазей ваших никакого. Все равно рубцы останутся.
– Это не Док, – тихо возразила я.
– Дамочка? – изумленно спросила Красотка, дернувшись в мою сторону. – А ты чего здесь позабыла?
– Работаю я теперь здесь, Доку помогаю.
– Ишь ты, – присвистнула блондинка. – Повезло.
Рубцы на ее спине все еще были красные, воспаленные, пусть уже больше и не сочились сукровицей и гноем. Пожалуй, Красотка была права – напоминание о хлысте Лютого останется с ней на всю жизнь.
– Что, хороша я, да? – спросила она с кривой ухмылкой. – Никогда мне с мужиками не везло, а с этим я так и вовсе вляпалась с головой.
– Может, тебе попить дать? – говорить о Лютом мне было неприятно.
Но Красотка слегка покачала головой.
– Что, не желаешь выслушивать, да, Дамочка? Конечно, ты у нас особа нежная, деликатная, тебе подобные разговоры уши режут. Скажи, ты-то с мужиком своим хоть спала? Или он к тебе на свиданки ради поцелуев ездит?
Я не стала обижаться на бедняжку, но и отвечать на ее вопросы не собиралась, потому сухо сказала:
– Я пойду попрошу мазь у Дока.
– Постой! – Красотка ухватила меня за руку. – Не злись, ладно? Мне просто так тошно, ты себе даже представить не можешь. Я ведь для этого ублюдка все делала, что он только говорил, а он, сволочь, дружка привел. Сказал, что втроем хочет, ну я и не выдержала. И вот что получила. Я-то, наивная, надеялась, что нравлюсь ему хоть немного, да только Лютому все равно – со мной или с другой какой. Небось уже новую подружку себе отыскал, да?
– А он тебе нравился? – спросила я, чтобы не отвечать на ее вопрос. Все равно ведь узнает, так пусть хоть не от меня.
– Нравился, веришь? – Красотка хрипло засмеялась. – Он молодой, сильный, горячий. Подарки опять же мне дарил. Вот я, дура, и подумала, что все у нас будет, как у людей. А оно вон как вышло…
Слова блондинки все крутились у меня в голове, пока я осторожно смазывала ей спину мазью с резким неприятным запахом. Молодой, сильный, горячий, подарки дарил… Разве это не похоже на мою ситуацию с Марком? Мне стало самой от себя противно. Получается, я ни чем не отличаюсь от Красотки – меня помани, и я пойду.
– Начальник сегодня зол, будто разбуженный посреди спячки медведь, – рассказывал Док, разливая чай в пузатые толстостенные кружки из глазированной глины. – Мне прошение едва ли не в лицо швырнул, охрану гоняет в хвост и в гриву, орет на всех благим матом. А охранники шепчутся, будто Марк Грен – твой любовник. Правда, что ли?
Я помотала головой.
– Нет, не правда. Но Андерс думает, что так оно и есть. Мы вчера хорошо постарались, убеждая его в этом. А кто печет вам пирожки, Док? Жена?
– Нет у меня жены, и тебе об этом прекрасно известно, Дамочка. А пирожки мне печет добрая старушка, у которой я покупаю еще и молока дважды в неделю. Не переводи тему. Так что у тебя с Марком Греном?
– Ничего у меня с ним нет. Не знаю, зачем он приезжает – наверное, выпытать что-то хочет.