Язык Гарри неуверенно проник в ее влажный приоткрытый рот. Не разрывая поцелуя, он вдруг с силой прижал ее к стене - только его рука на затылке не дала ей удариться головой. Гермиона еле слышно застонала, чувствуя, как подгибаются ноги.
Ни малейшего понятия о том, что происходит. Ни единой мысли в голове, кроме, пожалуй, одной, кричащей во все горло, как это неправильно и что они должны немедленно остановиться.
Гермиона не могла больше игнорировать это. Она разорвала их поцелуй, прилагая неимоверные усилия.
— Что мы делаем, Гарри?
— Я… не знаю.
Он облокотился о стену, пытаясь выровнять дыхание. А Гермиона дрожала всем телом, чувствуя, что ей совершенно нечем дышать. Снова.
Глава 5
Напряжение образовалось такое, что казалось, его можно было потрогать рукой.
В голове у Гермионы гудело и она еле держалась на ногах, превозмогая желание упасть прямо на каменный пол. Потому что сил на то, чтобы держать себя в руках, когда она все еще чувствовала вкус губ Гарри на своих губах, попросту не было. Она упорно избегала его взгляда и если бы у нее был выбор, предпочла бы провалиться сквозь землю прямо в слизеринские подземелья, оказаться где угодно, но только не здесь.
Конечно, вот так вот сбегать от проблемы было далеко не в ее правилах. Не по–гриффиндорски. Но это было единственным выходом.
Гермиона не сомневалась в том, что все испортила. Все, что только можно было. Осознание этого напрочь вытеснило чувство приятного блаженства, разлившегося по всему телу какую–то долю секунды назад. То, что произошло, было настолько неправильным, что хотелось попросить кого–нибудь сейчас же разбудить ее, избавив от всего этого.
До недавнего времени Гермиона была уверена, что любит Рона. Она не знала, когда именно поняла это. Когда Рон заступился за нее перед Малфоем, а потом довольно длительное время мучился от заклинания «Ешь слизней», или когда увидела его целующимся с Лавандой, испытав при этом острое желание немедленно придушить обоих. Но это было так. А сейчас что–то изменилось. И Гермиона с ужасом осознала, что испытывает какой–то странное и абсолютно необъяснимое влечение не к своему законному парню, а к…Гарри! Надо что–то делать с этим. Надо остановить себя, пока не поздно.
Желание сбежать отсюда, как можно дальше, усиливалось с каждой минутой, но ноги словно бы приросли к полу, не давая возможности сдвинуться с места. Каждое новое воспоминание о Роне резало по сердцу тупым ножом, хотелось найти его и, по возможности, все время находиться рядом.
В глубине души Гермиона очень надеялась, что у них все же есть маленький шанс все исправить и вернуть на свои места.
— Гарри… - она постаралась, чтобы голос звучал твердо, но вместо этого получился лишь какой–то приглушенный шепот.
Ей очень хотелось, чтобы он ответил ей сейчас же, хоть бы что–нибудь. Только бы не продолжал молчать. Девушка была готова услышать, что угодно. Например то, какая она тупая идиотка, умудрившейся одним необдуманным поступком испортить все, или то, что теперь им лучше держаться друг от друга подальше. Но вместо этого Гарри сказал нечто совсем другое:
— Прости меня.
— Нет, это я должна извиняться, - пробормотала Гермиона, пытаясь справиться с изумлением.
Хотя, возможно, в чем–то Гарри тоже был виноват. Потому что не сделал ничего, чтобы исправить положение. Он ответил на ее поцелуй, вместо того, чтобы оттолкнуть или привести в чувство. Наверное, они просто одновременно сошли с ума. Что–то вроде массового помешательства, потому что здравым смыслом в сложившейся ситуации и не пахло.
— Я во всем виновата, Гарри, - снова прошептала Гермиона.
— Ты ошибаешься…
— Что?
— Ты ошибаешься…
— Нет, - сдавленно возразила она, инстинктивно сжимая похолодевшие пальцы и отказываясь понимать его слова. - Я хотела этого, Гарри, понимаешь, хотела. Я не знаю почему…
Гарри резко вскинул голову, внимательно вглядываясь в ее лицо.
— Мы оба виноваты, Гермиона. Потому что я хотел этого не меньше тебя.
Что?
На секунду, она перестала дышать. Ее посетило странное чувство нереальности происходящего. И в самом деле, странный разговор для двух лучших друзей, хотя, если вспомнить, чем они занимались минуту назад, нельзя было с уверенностью говорить, что они до сих пор ими были.
— Мы в полном дерьме, Гермиона, - горько добавил Гарри, невесело усмехаясь.
О, приятель, да ты чертовски прав.
Вдруг, портрет с Полной Дамой отъехал в сторону и на пороге показались Рон и Джинни. Это произошло настолько неожиданно, что Гермиона вздрогнула помимо воли. Но с другой стороны испытала невероятное облегчение, так как находиться наедине с Гарри ей, начиная с сегодняшнего вечера, было противопоказано.