И прежде, чем Гермиона успела хоть что–нибудь возразить, Гарри преодолел расстояние между ними и впился в ее губы. Глубоко, как–то по–особенному отчаянно, не встретив сопротивления. Ее язык помимо воли двинулся навстречу его, она совершенно не могла это контролировать.
Гермиона запустила руку в его жесткие волосы, вечно находящийся в беспорядке, и сильнее прижалась к нему. Мысли о Роне или Джинни, о том, что они с Гарри совершают ошибку, о которой потом будут жалеть, мгновенно улетучились. Как будто их и вовсе не существовало. Только сейчас Гермиона поняла, как она скучала по нему все это время. И ей вдруг стало совершенно все равно, увидит их кто–нибудь, или нет. Казалось, что даже вошедший Рон был не способен остановить это.
— Я так хочу тебя, - выдохнул он в ее рот, чувствуя себя не способным держать все это в себе.
После чего оторвался от ее губ и начал покрывать безумными поцелуями все ее лицо, медленно спускаясь к шее. Гермиона откинула голову назад, судорожно вдыхая воздух, которого вдруг стало совершенно не достаточно.
Гарри продолжал ласкать языком ее шею, отстраненно отмечая, что наверняка потом от этого останутся следы на нежной коже. Но сейчас осознание этого лишь доставляло какую–то злобную радость.
Он провел рукой вниз по ее спине, сильнее прижимая к себе хрупкое тело. Гермиона дрожала и Гарри понимал, что сам уже находится на пределе, ощущая эту бешеную пульсацию по всему телу.
Почувствовав его набухающую эрекцию, она еле заметно вздрогнула и настороженно замерла, опуская взгляд вниз. Уловив ее колебания, Гарри вновь завладел ее губами, вызывая приглушенный стон и в следующий момент почувствовав, как она, О Мерлин, подалась к нему бедрами.
В и без того гудевшей голове от этого ее движения как будто бы взорвалось множество петард, не давая возможности мыслить, в принципе лишая подобной возможности. Он скользнул рукой под ее блузку, неуверенно касаясь груди, глядя в ее затуманенные желанием глаза, словно бы спрашивая разрешения. Потому что он не понимал, почему она позволяет ему делать все это. Почему не остановит, не вырвется и не убежит? Все это…так чертовски неправильно. Но думать об этом сейчас не хотелось.
И несмотря на все свои внутренние колебания, он уже пытался справиться с застежкой простенького белого лифчика подруги. Застежка не поддавалась и Гарри, потеряв терпение, попросту стащил его вниз, освобождая небольшую грудь, вид которой едва не вынес ему мозг. Он не собирался заходить так далеко. Но теперь уже было поздно. Когда рот Гарри накрыл ее напряженный сосок, Гермиона выгнулась, изо всех сил удерживая в себе продолжительный стон, стремящейся вырваться наружу. Не получилось.
Гарри протиснул колено между бедер Гермионы, не давая ей сомкнуть их. Его рука скользнула под ее юбку, как сотни раз до этого в своих недавних, ненормальных мечтах. Ощущая ее влажность, и от этого возбуждаясь еще больше, чувствуя, как напряженный член требует разрядки.
И если бы он мог осознавать хоть что–то, то понял бы, что сделает это, вот так просто прижав ее к стене, потому что сил на то, чтобы сдерживаться, уже не было.
Между тем маленькая ручка Гермионы потянулась к ремню его джинс, как вдруг он услышал что–то - знакомый голос, раздавшейся совсем рядом.
Это был голос Рона.
— Как думаешь, куда они могли пойти?
Гарри знал, что им и в голову не придет искать их здесь, в старом кабинете трансфигурации, и не ошибся – очень скоро голоса стихли. Но этого оказалось более чем достаточно, чтобы отрезвить его и окончательно привести в чувство.
Он выдохнул и, отпустив Гермиону, сделал шаг назад. Судя по тому недоумению, отразившемуся в ее глазах, она не обратила внимание на голоса за дверью. Гарри чувствовал себя опустошенным. Мысль о том, что Гермиона не его и никогда не будет его, больно сдавила все внутренности, не давая возможности нормально вздохнуть.
— Гарри…Что? Что случилось? – пролепетала Гермиона срывающимся от волнения голосом, хватая его за руку, со стыдом осознавая, что готова умолять его о том, чтобы он продолжал. – Пожалуйста…
В ушах стоял какой–то невероятный шум и каждое слово давалось через силу.
— Мы не должны делать этого, Гермиона. Это…неправильно.