Гермиона вскинула голову и посмотрела на него. Щеки Рона покрывал странный, почти болезненный румянец, а глаза выражали крайнюю степень замешательства. Но уже больше не было смысла навязывать себе мысли о любви к Рону. Потому что ее не было.
— Гермиона, ты разлюбила меня? - тихо спросил Рон, не глядя на нее.
— Я…я не знаю, Рон, правда, - пробормотала она. - Я запуталась и уже ни в чем не уверена. Мне нужно время, чтобы как следует во всем разобраться. И тебе, наверное, тоже.
Рон молчал, бессмысленно уставившись в пол. Гермиона встала с кровати и оправила платье. Голос странно дрожал:
— Думаю, мне лучше уйти.
Он отвернулся, изо всех сил сжимая руки в кулаки:
— Да, Гермиона. Тебе лучше уйти.
Она развернулась и, бросив полный сожаления взгляд на Уизли, выскользнула в коридор. Нужно было вернуться в Большой зал и продолжить следить за порядком. И плевать на то, что в ее собственной жизни уже давно не было никакого порядка.
Гермиона быстрым движением убрала слезы с лица перед тем, как войти в Большой зал. Судя по негромкому звучанию музыки, вечер еще не закончился. Она принялась протискиваться к столу Гриффиндора, игнорируя недовольные возгласы некоторых танцующих. И вдруг замерла на месте, вцепившись взглядом в одного единственного человека, которого ей хотелось видеть сейчас больше всего.
Гарри стоял к ней спиной не замечая ее присутствия, беседуя о чем–то с Симусом. А Гермиона продолжала смотреть на его спину, мечтая лишь о том, чтобы прижаться к ней сильнее, заглянуть в его лицо. Это желание с каждой секундой становилось все болезненнее. И если раньше у нее хоть как–то получалось сдерживать свои внезапные порывы, то сейчас уже не было никакого желания сдерживаться.
Гермиона начала подходить к столу, сокращая расстояние между ними. Что–то внутри подсказывала ей, что этого не нужно делать, не сегодня, не сейчас, когда произошло сразу столько малоприятных вещей. Но уходить не хотелось.
Симус Финниган, заметив приближение Гермионы, не решавшейся обратить на себя внимание Гарри, поставил бокал с огневиски на стол:
— Я отойду ненадолго.
Гарри в недоумении развернулся и тут же встретился взглядом с Гермионой. На какую–то секунду девушка перестала дышать.
Ее вдруг пронзила кипящая в нем боль. Дикая, слепая ярость.
Он злился. Хотя, по мнению Гермионы, и в половину не так, как следовало бы. И все равно никогда еще Гарри, ее лучший друг Гарри, не смотрел на нее так.
И вдруг она поняла, что является причиной такого странного, пронизывающего насквозь взгляда.
— Гарри, ты что, пьян? - она попыталась, чтобы голос звучал ровно и не выдавал царившего внутри беспокойства. Не получилось.
— Может и так. Это не твое дело, понятно? Не надо лезть в мою жизнь, - он смотрел на нее, криво усмехаясь, и Гермионе стало не по себе от этого.
Ей не хотелось верить в то, что она действительно слышит все эти слова от него, пусть он заберет их обратно, пожалуйста! Немедленно, прямо сейчас.
— Ты не должен говорить так…
Он резко развернулся и покинул Большой зал так стремительно, что Гермиона не успела ничего предпринять. Все, что ей оставалось, это пойти за ним. Потому что другого выхода она просто не видела. И не могла себя остановить.
— Гарри! - она схватила его за плечо, заставляя остановиться.
Тревожно, беспокойно и мягко.
От одного лишь прикосновения к нему по телу пробежала почти болезненная дрожь. Но за последнее время это стало настолько привычным, она даже не удивилась.
— Куда ты?
Он раздраженно сбросил ее руку:
— И опять не твое дело, Гермиона. Вот только не надо делать вид, как будто это хоть сколько–то тебя…волнует. Уж я то знаю, что это не так.
Несмотря на все эти резкие слова, в его голосе звучала лишь боль, тупая, доводящая до безумия. Он тяжело дышал. Так страшно тяжело. Гермиона невольно отпрянула.
— Что случилось? Давай просто поговорим об этом. Мы все обсудим, Гарри, пожалуйста, - она снова приблизилась и слегка коснулась ладонью его щеки, чувствуя, какой он горячий.
Помимо воли, Гарри закрыл глаза. Прикосновения холодных ласковых пальцев образовывали внутри тугой ком, заставляя стискивать зубы изо всех сил. Не желая поддаваться искушению и тем сладостным воспоминаниям, он поспешно отстранился, приходя в себя.
— Это я должен спрашивать, какого черта происходит! - его голос странно охрип. - Ну, к тому же, сегодня знаменательный день. Мои друзья наконец–то стали парнем и девушкой в полном смысле этого слова.