С другой стороны, это было и оставалось всего лишь предположением. Поэтому, во время рождественских каникул, когда в школе практически не осталось учеников, Гарри решил проверить собственные догадки. Возможно, пробираться ночью в кабинет по ЗОТИ и, под слабым свечением Люмоса, переписывать страницы дневника, было не самой лучшей идеей. Но по крайней мере дало хоть какой–то результат. Гарри отправил переписанные страницы мистеру Уизли и попросил сравнить написанные там даты и населенные пункты с истинными координатами нападений Пожирателей. Мистер Уизли, хоть и был чрезвычайно удивлен его просьбой, тем не менее обещал помочь и связаться с ним в ближайшее время. Гарри очень ждал каких–то сообщений от мистера Уизли. Это расставило бы все на свои места. Если бы координаты и даты, написанные в дневнике профессора Коула, действительно совпали с уже известными данными о нападениях оставшихся Пожирателей Смерти, это означало бы, что он каким–то образом связан с ними, раз смог узнать об этом, так как информация об этих нападений держалась в строжайшей тайне и не была доступна каждому. Ну а если бы данные не совпали, это сняло бы с профессора Коула все обвинения.
Из–за всех этих мыслей Гарри был не способен сосредоточиться на тренировке. Золотой снитч то и дело исчезал из поля его зрения, и Гарри все никак не получалось отыскать его. Он порывисто развернулся к трибуне для зрителей, в попытке найти его, и вдруг увидел Кормака Маклаггена, рассевшегося рядом с Гермионой. И Гарри тут же забыл все свои обещания не вмешиваться больше в личную жизнь девушки. Желание спуститься вниз и указать Маклаггену на его место стало почти невыносимым. В конце концов, он собрался так и поступить, как вдруг почувствовал адскую боль в голове, чей–то громкий выкрик, произносящий заклинание, а через секунду окружающий мир исчез, сменившись темнотой.
Наверное, сейчас он находился в больничном крыле, учитывая хорошо знакомый запах лекарственных зелий и недовольные реплики мадам Помфри. Гарри открыл глаза и тут же попал в объятия Джинни, которая набросилась на него, даже не дав прийти в себя. От нее пахло какими–то жуткими приторно–сладкими духами, и гриффиндорцу показалось на минуту, что он сейчас задохнется. Он попытался освободиться.
Внезапно его взгляд приковался к Гермионе, которая стояла чуть поодаль и смотрела на него очень обеспокоенно. Но это было даже не важно. Потому что на ее лице, если присмотреться, можно было увидеть влажные дорожки от слез.
— Ты плачешь? - спросил Гарри, совершая попытку подняться. - Все так плохо, что самое время лить слезы над моей кроватью?
— Тебе все смешно, - Гермиона подошла немного ближе. - Мы волновались за тебя.
— Ты потерял сознание, - решила прояснить ситуацию Джинни. - Я даже не знаю, из–за чего. Мы действительно очень испугались.
— Ты вдруг начал падать, - беспокойно продолжал Рон. - И если бы Гермиона вовремя не произнесла нужного заклинания, даже не знаю, где бы ты сейчас был, дружище.
Гарри стало не по себе и он бросил короткий взгляд на подругу.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста, - ответила Гермиона чисто по–грейнджерски. Гарри даже не сомневался, что нотации на тему нужно–быть–более–осторожным–во–время-вашего–дурацкого–квиддича, ему не избежать.
Между тем в палату вошла мадам Помфри.
— Отлично, мистер Поттер, вы пришли в себя.
— Что со мной? - спросил Гарри, рассеянно касаясь рукой повязки на голове.
— У вас сотрясение мозга, мистер Поттер. Но я в состоянии это исправить. Вам не следовало отправляться на тренировку, если вы чувствовали себя настолько плохо, что лишились сознания. Да и вообще, что бы там не говорили, квиддич - ужасно опасная игра. Студентам нужно попросту запретить играть в нее!
Гарри и Рон фыркнули, не сговариваясь.
— Так я могу идти? - поинтересовался Гарри, хотя и догадывался, что вряд ли получит утвердительный ответ.
Мадам Помфри широко раскрыла глаза.
— Разумеется, нет. Вы останетесь здесь хотя бы до завтра.