— Я думаю, все получится, мистер Уизли, - уверенно произнесла Гермиона. - Но все–таки, что нам теперь делать и как вести себя с профессором ЗОТИ?
— Ну тут уж я не могу дать вам точный ответ. Мы не знаем, какую цель он преследует и чего в конечном счете намеревается достигнуть. Но я думаю, что в любом случае вам следует держаться от него подальше.
Гермионе не терпелось продолжить расспросы но внезапно за их спиной раздались быстрые шаги и недовольное покашливание. Изображение мистера Уизли тут же померкло, но новоприбывший все равно уже успел заметить его.
— Что здесь происходит? - Рон еще не отошел от внезапно прервавшегося сна и слегка щурился от яркого света. Однако подозрительности, которая сквозила в его взгляде, ему было не занимать. - Вы что…говорили с моим отцом? Но почему я об этом ничего не знаю?
Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула. Да уж, возможно, Рон прав, и им следовало раньше посвятить его во все это. Но времени как–то не было. Равно как и сил. И…желания?
Отчего–то чувствуя себя отвратительно, девушка встала с дивана, краем глаза отметив, что Гарри сделал тоже самое.
— Давай поговорим об этом завтра, Рон. Обещаю, мы все объясним. Сейчас уже поздно, а мне действительно пора.
Уизли покачал головой и, чертыхнувшись, развернулся, чтобы подняться в спальню мальчиков. Обиделся. И Гермиона очень хорошо его понимала. Ведь раньше их троица была неразлучна и они не имели привычки скрывать друг от друга что либо. А сейчас…лично она даже не вспомнила о Роне.
Ни единой мысли о нем за последнее время.
— Я расскажу ему, - заметил Гарри, приближаясь к ней. - Хотя, зная Рона, возможно все мы потом пожалеем об этом. Я провожу тебя.
Она быстро кивнула. Ей совсем не хотелось вызывать подозрения Рона, градус которых и так со всей вероятностью зашкаливал, но отказаться от общества Гарри она уже просто не могла. Не могла отказаться от тех нескольких минут, которые они проведут наедине. Вместе.
Гермионе все еще было сложно свыкнуться с мыслью, что теперь они будут вместе. Все–таки принять то, что многолетняя дружба сменилась чем–то совершенно иным, оказалось нелегко. Но она справится. Потому что так, как было раньше уже все равно не будет.
Сейчас в их отношениях еще существовала некоторая неловкость. Возможно из–за того, что все произошло слишком внезапно, или из–за того, что никто из Уизли так ничего и не знает о них. Это ощущение какой–то запретности возбуждало и раздражало одновременно. И сейчас Гермионе больше всего на свете хотелось покончить с ним.
К невероятному сожалению Гермионы, они дошли до ее спальни очень быстро, но ей не хотелось отпускать Гарри сейчас. Несмотря на то, что знала - это нужно сделать. Ведь Рон и Джинни до сих пор так ничего и не знают о них. И осознавать то, что у нее, всегда такой смелой и решительной, попросту не хватило мужества все рассказать, было чертовски неприятно. Не давало в полной мере насладится теми моментами, когда Гарри был рядом.
Как сейчас. Как всегда.
После сегодняшнего разговора с отцом Рона, Гермионы чувствовала себя обеспокоенно. Глупо, конечно. Совершенно глупо и неправильно. Вот только отделаться от этого неприятного чувства внутри ей почему–то так и не удавалось.
Поддавшись внезапному порыву, она обняла Гарри, утыкаясь носом ему в плечо и отчаянно сжимая мантию на спине. Она просто устала. От всех случившихся в их жизни перемен, непрекращающихся переживаний и той неизвестности, которая ждет впереди. Он тоже обнял ее в ответ, начав говорить что–то о том, что все будет хорошо и они со всем справятся. Но она почти что не вникала в смысл сказанного. Потому что уже одно только его присутствие дарило странную уверенность в том, что все и в самом деле будет так, как он говорит.
Но когда она все же отстранилась от него, намереваясь попрощаться, Гарри вдруг задал вопрос, который прозвучал негромко, чуточку обреченно и как будто завис в воздухе между ними.
— Ты ничего не сказала Рону о нас, я прав?
Гермиона опустила взгляд. Такой до боли привычный жест в последнее время, что ей вдруг захотелось нервно рассмеяться.
— Нет еще. Пока нет.
Гарри ничего не ответил и лишь кивнул. Как–то слишком обреченно. Невесело усмехнулся и вдруг посмотрел ей прямо в глаза.