Пролог
<p>
За ветра и океаны
Выпью я, и точно пьяной
Поднимусь на эту крышу,
Нет, не сорвусь.
Мария Чайковская – Забери меня
Холодно. Дикий холод сковал ее тело, забрался под одежду, залез под кожу, коснулся внутренностей. Холод. Он лизал ее своим колючим языком, заставлял тело дрожать крупной дрожью, обвивать себя руками, скручиваться в позу эмбриона. Зубы стучали. Дыхание было медленным и неглубоким, чтобы не впускать в себя этот холод еще больше. Маленькие иголочки больно касались пяток. Лана подтянула к себе ноги еще ближе, обхватила ступни руками, стала растирать их через жгучую боль. Она понимала – надо двигаться, нельзя засыпать, чтобы не замерзнуть до смерти. Несмотря ни на что, жить хотелось.
Темнота. Закрываешь глаза – темно. Открываешь – тоже. Только слабый лучик прокрадывался сквозь дверь комнаты, где она лежала. Слабая надежда на то, что этот мир все же не такой темный, как она увидела. Не такой злой, свирепый и несправедливый.
Раны ныли, гематомы на теле приобретали насыщенный фиолетовый цвет, запекшаяся кровь, засохшая и бурая, осела пятнами на ткани бежевого платья, неприятно оттягивала кожу. Светлана некрасиво выплюнула часть крови вместе со слюной, потрогала подбородок. Челюсть болела, но сломана не была. Это немного радовало.
Разорванные между ног капроновые колготки, хранящие на себе отпечатки чужих рук, надо было выкинуть, но сил не было. Несмотря ни на что, они дарили ей чуточку тепла. Почти эфемерного, несуществующего, слабого. Нутро болело. Хотелось смыть с себя воспоминания, отпечатки пальцев, ощущение губ, слюни. Горячий душ – это все, о чем она мечтала. О чем думала. Ни о муже, ни о прошлой жизни. Не могла. Еще слишком больно.
Дверь в комнату неожиданно отворилась. Крепкий мужчина с рыжей густой бородой заглянул в помещение.
- Эй! С*ка! Поднимайся! Шейх велел тебя привести.
Это имя, а точнее, кличка, было последнее, что она хотела бы слышать сейчас. Света не смогла заставить себя подняться, тело закаменело, словно примерзло к холодному бетонному полу.
Охранник Толик, а именно он пришел за девушкой, рывком поднял ее и вывел из комнаты, потянул вверх по лестнице. Ноги заплетались, оборванное платье закрутилось между ними, чуть не вызвало падение. Она бы не хотела, чтобы ее жизнь закончилась так бездарно. Умереть от случайности, неизвестно где. Она не допустила этого, вцепившись в рукав пиджака мужчины. Натянула гладкую ткань до треска швов. Хозяин пиджака не отреагировал. Он просто выполнял свою работу. Как робот.
Они вошли в зал, где в кресле, как на троне, восседал Шейх. Шейхметдинов Мурат. Черноволосый, бородатый, крупный мужчина с морщинками возле карих глаз.
- Проходи, Светочка. Садись. Ты знаешь, зачем ты здесь? – Притворная любезность после того, что делал с ее телом раньше. Бил. Истязал. Присваивал.
- Снова будешь насиловать? – Она не узнала свой собственный голос. Хриплый, надрывный, чужой. Не побоялась задать ему этот вопрос. Он лишь поднял бровь в удивлении. Сильная девочка. Но и такие ломались.
- Нет. Это было нужно лишь для того, чтобы показать тебе твое место, женщина. Ты слишком хороший специалист в своей области, чтобы использовать тебя, лишь как кусок мяса. – Он раскурил трубку и, выдохнув дым, продолжил. - Ты будешь работать на меня.
- Если я откажусь?
- У тебя нет выбора.
Пауза. Она затягивалась. Хозяин притона ждал реакции. Слез, просьб, истерик. Дождался вопроса.
- Как долго?
Шейх засмеялся густым грудным смехом.
- Этого никто не знает, девочка. Как пойдет. Пока твой муж не расплатится со своими долгами, ты – моя собственность. – Он приблизился к ней, поднял голову за подбородок, облизнул разбитые губы. Лана попыталась отвернуться, но тщетно. – Поняла меня?
- Да.
- Не слышу! Громче!
- Я поняла тебя!
Мурат похлопал ее по щеке, потрепал по волосам, как собачонку.
- Вот и молодец... Толик отведет тебя в комнату, где ты будешь жить. Приведи себя в порядок, поешь, поспи. Завтра дашь список того, что тебе нужно, чтобы устроить здесь кабинет. Препараты, оборудование… Все, что понадобится.
У нее не было сил, чтобы ответить. Слишком много уже потратила.
Охранник вывел ее, провел в небольшую комнату на втором этаже здания. Кровать, тумбочка и стул – все убранство. И еще одна дверь. Ведущая в душевую.
- Поесть дай.
- Я не нанимался тебе в няньки, шлюха. – Толику явно не нравилась такая роль.
- Тогда уходи. Мне надо помыться.
Он заржал. Не засмеялся, а именно заржал, как делают это кони.
- Здесь везде камеры, детка. Если бы не приказ Шейха, ты бы уже валялась здесь в бессознанке.
- Уйди! Оставь меня! – Света попыталась вытолкнуть его из помещения, но Анатолий был, как стена. Неподвижен. Бесстрастен. Мертв.
Когда он все же вышел, девушка, стянув с себя одежду, встала под душ. Заплакала. От боли. Физической. Душевной. Слишком долго сдерживалась. Слишком много слез накопила. Они лились из глаз, смешивались с водой, стекали в канализацию.
Прошлой жизни конец. Но она жива. И она хочет жить. Сможет.</p>
<p>
Глава 1. </p>
<p>
Хрупкое время. Наступаешь - хрустит под ногами.
Ждёшь чего-то, что изменило бы жизнь.
Что-то случилось: я объясняюсь чужими словами.
Уходи, я прикрою, если сможешь – вернись.
Смысловые галлюцинации - Больше, чем жизнь
Мурманская область. Поселок Восточная Лица. Двадцать лет назад.
Зима пришла, как всегда, неожиданно и сразу набросилась на маленькое поселение на краю мира. Снегом, морозом, сильным пронизывающим ветром. Завладела. Сковала льдом. Застолбила себе первое место в рейтинге разговоров.
Темноволосый мальчик ловко закинул дрова в печку, чиркнул спичкой. Огонь вспыхнул, распространился в небольшой печке. Повеяло теплом. Он вдохнул в себя приятный запах горящего дерева. Любил этот запах.
Олег подставил ладошки, впитывая тепло. Согревшись после мороза, лютующего на улице уже несколько месяцев, поставил на печку кастрюлю. Вскипятил воду, посолил, засыпал пачку макарон. Размешал. От запаха еды скрутило желудок. Мать, работающая фельдшером, скоро должна приехать домой. Когда появится отец – неизвестно. Хотелось, чтобы никогда.
Работа в море нелегка. Чтобы справиться с нагрузками на рыболовном судне и регулярными депрессиями, мужики пили. Папа Олега не был исключением. И если кто-то после накатывания огненной воды просто отключался, то Владимир оказался не таким. Он вел себя буйно, лез в драки. В основном, со своей женой и малолетним сыном. Те терпели. Что они могли? Разве что - вколоть успокоительное и уложить спать. Благо, мама мальчика имела доступ к лекарствам. А потом все повторялось. Снова и снова.