— Что именно вы имели в виду,— Студент явно был настроен на то, чтобы во что бы то ни стало вытребовать ответ,— когда употребили слово "чувство"...
— Он говорил о чувстве? — удивился ботаник.
— Шас! — воскликнула Калекен таким тоном, словно она объявляла имя победителя.
— ...именно в том смысле, который определялся контекстом...— ответил Шас.
Студент возмущался и сыпал слюной в прихожей:
— Я всего лишь хочу выяснить... точнее, все мы хотим выяснить, в каком смысле господин Шас употребил слово "чувство", в смысле ли чувства, как одного из таких чувств, как зрение, осязание, или в смысле противоположности разуму, или...
Кельт, затесавшись в самую сердцевину серых личностей, облепивших его со всех сторон, как листья капусты, жмущиеся вокруг капустной кочерыжки, что-то путано объяснял Ссохшейся, Сморщенной Старухе.
— Как известно, философ Дэвид Юм...— гудел с другого боку Студент, прерванный безымянным неучем, которому очень хотелось поскорее обратить на себя внимание, и не к месту брякнувшим:
— Это который Юм?
— Добрый вечер! — сотряс дом рык Белого Медведя.— Добрый вечер всем, всем добрый вечер! — И тут же обратил ураган своего натиска на хозяйку, стараясь изображать вежливость: — Ну и вечерочек, а? Боже, что за погода, а?
Ссохшаяся, Сморщенная Старуха испытывала к Б.М. нежные чувства, словно тот был и впрямь плюшевый мишка, которого она сама купила на ярмарке игрушек.
— Да, да, ужасная погода, а вам так далеко ехать! — воскликнула она. Ей хотелось посадить его к себе на колени, покачать и приголубить. Он выглядел таким обносившимся, к тому же было известно, что он часто становился унылым и угрюмым.— Как мило с вашей стороны, что вы пришли,— ворковала Старушка,— как мило!
Следующим явился Человек Закона с лицом, пылающим от прыщей и утыканным угрями. Он сопровождал Парабимби и трех девиц, выряженных для выхода на панель, а не в литературный салон.
— Я встретил его,— шептал Шас,— прогуливаясь туда-сюда по улице Пиерс и по улице Брунсвик, знаете, как бывает, прогуливаешься и вдруг — раз — и на кого-то наталкиваешься.
— En route?[91] — высказала предположение Калекен, пребывавшая в состоянии повышенного возбуждения.
— Что, что? — не понял Шас ее попытки высказаться по-французски.
— Он шел сюда?
— Да, но к сожалению, моя дорогая Фрика,— пояснял Шас,— я не смог добиться от него полной ясности, придет он сюда или нет.
Кельт обратился к Б.М. обиженным голосом:
— Вот тут есть человек, который хочет знать, какого Юма вы имели в виду?
— Неужто? — удивился Б.М.— Вы меня поражаете. Какого еще Юма можно иметь в виду, кроме как философа?
— Это тот, сладкоречивый? — предположил рыжеватый сын Хама.
На этот раз реакция Б.М. была острой и едкой.
— Да он просто emmerdeur![92] — съязвил он.— Как его можно называть сладкоречивым?
— Как вы сказали?
Калекен выбралась из толпы и громко произнесла, почти безо всякой вопросительной интонации:
— Почему девочки так задерживаются...
— А разрешите полюбопытствовать,— полюбопытствовал ботаник,— а где ваша сестра, где она, где ваша очаровательная сестричка?
Ссохшаяся и Сморщенная Старуха воспользовалась возможностью вклиниться в беседу:
— К сожалению,— быстренько проговорила она неожиданно звонко и раскатисто,— она в постели, ей нездоровится. Для всех нас это большое разочарование.
— Ничего серьезного, надеюсь? — посочувствовал Человек Закона.
— Нет, нет, к счастью нет. Спасибо вам за заботливость. Просто легкое недомогание. Бедненький Одуванчик!
И Ссохшаяся и Сморщенная Старуха тяжело вздохнула.
Б.М. обменялся с Кельтом многозначительным взглядом.
— Какие девочки? — спросил он.
Калекен набрала в легкие воздух и начала перечислять:
— Пэнси, этот наш Голубой Цветочек (а у Поэта сразу встрепенулось сердечко — почему только он не принес с собой nux vomica[93]), Лили Ньери, Ольга, Эллисева, Невеста Мария, Альга, Ариана, высокая Тиба и стройная Сиба, Альма Беатрис, Альба...
Да, но их слишком много! Не может же она упомянуть их всех?
— Альба? — вскричал Б.М.— Альба! Неужели?
— А почему бы нет? — вклинилась графиня Парабимби.— Почему бы и не Альба, кто бы она там ни была. Лучше, чем жена, скажем, Бата, маркиза Тсайна?
И тут среди них объявилась серая личность и стала раздавать добрые вести: прибыли девочки.
— В том, что прибыли девочки, а не мальчики, сомненья нет,— объявил ботаник,— Но возникает другой вопрос: те ли это девочки, которых ожидали?
93
Ядовитые семена азиатского дерева семейства Logamiceae, содержащие наркотические вещества, а также стрихнин и бруцин.