Беатрис придерживает несколько бутылочек сгибом локтя и тычет в Эленор указательным пальцем. Что происходит? Она будто собирается ее ударить. Родриго встает рядом, словно готовясь прыгнуть вперед: видимо, если начнется драка, он будет их разнимать. Я распахиваю окно. Голос Беатрис разносится по двору.
– Тебе здесь не рады. Поверить не могу, что тебе хватает наглости заявиться сюда… и ты уже флиртуешь с барменом. – Она выхватывает бутылку текилы из руки Эленор.
Это столкновение очень напоминает мне ту ситуацию в кофейне. Нельзя, чтобы она повторилась. Я выпускаю вазу из рук, она падает в раковину. Я распахиваю заднюю дверь, и тут к нам во двор заходит мужчина. Все взгляды устремляются на него.
– Здравствуйте, дамы. Развлечение заказывали? – говорит он. Несколько гостей ахают.
Его волосы растрепаны, белая рубашка с желтыми пятнами на подмышках расстегнута до пупка и демонстрирует его волосатую грудь.
Что? Это же не…
Грязный Гарри.
Что он тут забыл?
Он ставит бумбокс из восьмидесятых на землю, включает его и поворачивается к женщинам, пока из колонок гремит I Want Your Sex. Большинство женщин сжимаются в ужасе и пятятся от него; музыкальная группа застыла на месте и пялится на стриптизера.
Он выпрыгивает из штанов, словно новорожденный детеныш жирафа, который впервые обрел почву под ногами. Мамочка из комитета, которую я почти не знаю и которая явно перепила, танцует и трясет попой прямо перед ним. Он спотыкается о собственные штаны и врезается в Вивиан, из-за чего она роняет маргариту. Черт! Только не опять! Грязный Гарри оставляет за собой полосу разрушений, куда бы ни пошел.
Вивиан наклоняется и поднимает осколки с танцпола. Все происходит слишком быстро. Я поворачиваю голову. Лайла бежит помогать Вивиан, поскальзывается и падает в кучу стекла. Она кричит так, что кровь стынет в жилах. Я будто смотрю ужастик, разворачивающийся у меня на глазах, и каждая сцена страшнее предыдущей. Вивиан помогает Лайле встать, и кровавые отпечатки ее ладоней остаются на белоснежном комбинезоне Лайлы. Я смотрю, как кровь стекает по задней части голеней Лайлы. Кровь. Повсюду.
Беатрис хватает шаль со стола, и на землю падают еще бокалы. Кактус тоже слетает с поверхности и попадает Эленор в бедро. Иголки впиваются ей в кожу, и она высоко визжит, выводя меня из ступора. Какой ужас. Беатрис стелет шаль на лужайке, бежит обратно и ведет Лайлу прочь от стекла к безопасному месту.
Я подбегаю к танцполу, хватаю белую тряпку, что заткнута за штаны Родриго, и быстро перевязываю руку Вивиан, чтобы остановить кровотечение. Она тут же пропитывается кровью.
– Ты как? – спрашиваю я и делаю глубокий вдох. Она смотрит на меня невидящими глазами. – Присядь. – Я пододвигаю к ней стул и помогаю усесться.
Стриптизер стоит в сторонке. На нем те же голубые трусы, что и на девичнике невестзиллы. Наверное, он единственный стриптизер в этом городе.
– Ты испортил мою вечеринку, шоколад и должен мне триста долларов! – ору я.
Он смотрит на меня как на сумасшедшую, потом на его лице отражается узнавание.
Беатрис поворачивается ко мне. Лайла опирается о нее.
– Зачем ты ее пригласила? – Она указывает на Эленор, за которой ухаживает Родриго.
– Не сейчас, Беатрис. – Я киваю на руку Лайлы. Беатрис и Лайла обмениваются взглядами, и я говорю: – Она наша подруга.
– Уже нет, – говорит Беатрис. – Она разрушила нашу дружбу, когда изменила Джеффу.
Что?! Что за нелепица!
– Это никак не связано, – говорю я. – И вообще, это моя вечеринка. Кого хочу, того и приглашаю.
Беатрис фыркает.
Я думала, что смогла проглотить случившееся и двинуться дальше, но сейчас решаю заговорить об этом.
– Почему на парковке ты назвала меня стервой? И я слышала, как ты сказала Джеффу на футболе, что я плохая подруга. Разве я тебе что-то сделала?
– Ты со своим высокомерием… – бурчит она. Представляю вам текилу, также известную как сыворотка правды.
– О чем ты?
– Забудь.
– Не забуду. И почему Сесилия не пригласила Майю к себе на день рождения? Что случилось?
Мама-медведица внутри меня готовится издать самый громкий рык в жизни.
– Сесилия сказала, что не хочет приглашать Майю, и я сказала, что она не обязана.
– Они дружат с тех пор, как научились ходить, – чуть ли не рычу я на нее.