– Вон там. Видишь домики? Там есть и наш.
Майя делает лодочку ладонью, закрывая глаза от солнца.
– Кажется, я вижу бассейн.
– Давайте-ка я вас сфотографирую. – Я осознаю, что они уже целый год не фотографировались вместе, и хмурюсь. – Только близко к краю не подходите.
Макс в победоносном жесте вскидывает руки, и Майя повторяет за ним. Хорошее фото получилось. Кажется, будто мы куда выше, чем есть на самом деле. Оставлю ее на День отца. Мы поднимаемся дальше.
Майя подпрыгивает и кричит:
– Кто-то пробежался по моей ноге!
– Не бойся, солнце, это всего-то безобидный бурундучок.
Я слежу за Майей, чтобы она не сходила с тропы, и сама спотыкаюсь о камень. Макс подхватывает меня, помогая удержать равновесие.
– Осторожно. Не ушиблась?
– Нет, спасибо.
– Да, главное, чтобы не как в тот раз.
Удивительно, что он вообще это помнит. Двадцать лет прошло. Поверить не могу, что мы так давно вместе. Я об этом как-то не задумывалась – совместная жизнь стала для нас естественной как воздух. Половину своей жизни я провела с Максом.
Мы останавливаемся на вершине. Я снимаю рюкзак, расстегиваю его и достаю обед. Вручаю всем по сэндвичу. Из Майи сыплются вопросы: «Кто сделал тропинку? А если мы тут застрянем? Тут есть медведи или змеи?» – и так далее. Макс терпеливо отвечает на каждый из них. Я им не мешаю, поскольку я с Майей провожу больше времени и им нужны эти драгоценные моменты вместе.
Зеленые холмы усеяны желтыми, оранжевыми и фиолетовыми полевыми цветами. В это время года здесь очень красиво. После дождей начался прелестный сезон цветения. Хорошо, что я приняла таблетки от аллергии – от соплей и чешущихся глаз мое и без того печальное настроение ухудшилось бы. Я доедаю сэндвич, прижимаю ноги к груди и слушаю, как Макс болтает с Майей. Вспоминаю, как мы ходили в поход двадцать лет назад.
Макс запланировал похожий поход в тридцати минутах от колледжа и даже подготовил ливерные колбаски и крекеры для пикника. Выглядят они не лучшим образом, зато вкусные. Мы тогда были бедными студентами, и ливерная колбаса была для нас деликатесом. Дополнительные очки Максу за старания. В походе мы обсуждали наше будущее и чего мы хотим от жизни.
Макс передал мне слова его родителей. Они хотели, чтобы после колледжа он вернулся и помогал им на ферме, но ему такая перспектива не нравилась. Он не хотел доить коров всю оставшуюся жизнь, но переживал, что расстроит родителей. Я не предлагала ему слушать свое сердце – это было его решение, и только его. Я бы не смогла жить на ферме, я городская девчонка до мозга костей. Это я ему тоже не сказала, только то, что тоже не собираюсь возвращаться домой. Я хотела жить в маленьком городке и заботиться о большой семье.
В конце концов родители простили Макса и решили, что лучше всего будет продать ферму, поскольку Мэйв, его сестра, тоже не хотела ею заниматься. Родители Макса радовались тому, что будут жить рядом со своими детьми, а вот мои переехали во Флориду, поэтому не так расстраивались, что я не вернулась жить домой. Все сложилось очень удачно.
Потом, когда мы возвращались по той же тропе, я споткнулась о камень, полетела головой вперед в терновый куст и подвернула лодыжку. Вся в синяках, крови и пристыженная, я не стала плакать, чтобы не ухудшать ситуацию. Макс четверть мили[36] нес меня на спине и донес до парковки.
Он тогда произвел на меня большое впечатление. Я бы поставила десять баллов из десяти этому свиданию. Наверное, именно тогда я поняла, что выйду за него замуж. Эта мысль освободила еще одно воспоминание: в тот день я и написала в своем дневнике, какой будет наша совместная жизнь.
Я вспоминаю письма от биологической мамы. Утром я выпила две чашки кофе, чтобы не уснуть: я ворочалась всю ночь. Во втором письме говорилось, что у нее рак молочной железы. Даже сейчас к глазам подступают слезы.
Я пытаюсь вспомнить, что делала в октябре две тысячи второго года. Я училась в колледже и уже могла связаться с агентством по усыновлению. Чувство вины, словно нож, вонзается мне в сердце. Может, я бы нашла свою биологическую мать, но теперь уже слишком поздно. В листе, который выпал вместе со вторым письмом, говорилось, что она обратилась к агентству и оставила свои данные. Она хотела, чтобы я знала ее и могла ее найти. По рукам забегали мурашки. Я закрываю глаза, вспоминая данные. Мэри Брайтон.
Я тут же стала искать ее в интернете и наткнулась на то, что надеялась не встретить. Ее некролог. Я могла связаться с агентством до ее смерти. Эта мысль будет преследовать меня до конца жизни.