Валентина подняла голову и зажмурилась от яркого солнечного света. Она знала, что ее ждут. Все семь машин, стоящих вдоль тротуара, съехались сюда только ради того, чтобы посмотреть на нее и Кострова. Сейчас они всей толпой повалят в загс, потом в ресторан, где будут пить, есть и танцевать, орать «Горько!» и смотреть бесстыжими глазами, как Костров целует ее в губы…
Улица, на счастье, была пустынна: не рискуя быть сбитой машинами, Валентина быстро перебежала дорогу и, склонившись к окошку стоявшего напротив их подъезда черного «БМВ», глотая слезы, обратилась к остолбеневшему молодому мужчине:
— Умоляю, за любые деньги… увезите меня отсюда, только быстро… — Она распахнула дверцу и едва успела сесть, как машина рванула с места. Секунда — и они свернули налево, еще секунда — направо…
— Быстрее, быстрее… — твердила она, сжав кулачки и шурша жесткими свадебными перчатками. — Можно еще быстрее?
Когда они были уже далеко, она расслабилась и попросила остановиться возле магазина готового платья на Калининском проспекте.
— Вы не подождете меня минут двадцать, я вам за все заплачу… Умоляю вас…
Белой роскошной птицей влетев сквозь прозрачные высокие двери в магазин, она подбежала к знакомой продавщице, которая знала ее как портниху и помогала продавать сшитые ею вещи, оставляя десять процентов себе. Ее звали Тамара.
— Возьми вот это платье, оно тянет на две тысячи долларов, это лионские кружева, я одела его всего полчаса тому назад, оно совершенно новое, а мне дай джинсы и какую-нибудь блузку… Я сбежала с собственной свадьбы, меня ждет машина… Пожалуйста… И еще сто долларов в долг, пока не продастся платье…
Тамара, оценив платье, отвела Валентину в примерочную, помогла ей снять наряд и стала свидетельницей того, как невеста разрушает свою сложную прическу, «расчесывая» пальцами крутые завитки, после чего принесла то, что она просила.
— Я забегу на днях, как устроюсь, — Валентина напоследок крепко сжала ее руку. — Ты представить не можешь, как помогла мне…
Она вышла из магазина в джинсах и красной короткой трикотажной кофточке. Ветер развевал ее длинные пышные волосы и остужал разгоряченное лицо.
— Вы извините, что я так вторглась в вашу машину и в вашу жизнь, но вы сами, наверно, поняли, что произошло…
— Вы сбежали с собственной свадьбы… — улыбнулся мужчина. Ему было чуть больше тридцати, он был потрясен, шокирован, но почему-то страшно доволен. — Вы смелая женщина, — оценил он наконец. — Может, вы вот так, с ходу, выйдете замуж за меня? Я лучше вашего жениха, честно…
Она улыбнулась, а потом расхохоталась. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой свободной.
— Знаете, мне кажется, теперь я смогу все… Только голова кружится, словно я выпила…
— А может, вы и выпили?
— Нет… Ни капли. Я вообще не умею пить.
— Давайте познакомимся. Саша.
— Валерия. — Ей казалось, что стоит ей назваться своим именем, как ее тут же вернут Кострову на растерзание. Уж бежать, так от всех, даже от себя.
— Красивое имя.
— Скажите еще, что редкое, и я сочту вас за большого оригинала.
— А вот и скажу. Куда мы едем?
— На Масловку. Мне надо забрать оттуда вещи и перевезти на другую квартиру…
— А где у нас другая квартира?
— А вот другой квартиры у нас как раз и нет… Пока… Но ведь это же несложно — найти… Вон сколько объявлений на каждом шагу… Москва, она большая…
Маша Сотникова в комнатке для горничных примеряла черный диоровский костюм, тот самый, который украла из номера Лариса Игудина, и представляла себе, как она будет разговаривать с разъяренной фурией. Этот костюм Лариса дала ей для того, чтобы в случае, если Анна все-таки не поверит в то, что Маша — это Валентина, они поймают Невского на костюм и, главное, желтые перчатки… Лариса была уверена, что после всего, что произошло (Анна рассказала ей, как Валентина прождала ее Игоря в подъезде больше трех часов), Невский, увидев на улице девушку в черном костюме и желтых перчатках («Такие перчатки, я уверена, одни на всю Москву», — уверяла она Машу), обязательно подойдет к ней, решив, что это Валентина… Только вот желтой сумочки не хватает. Хотя из тех денег, которые лежали у Ларисы в кармане, уж стошку-то на сумочку выделить можно… Главное, что Машка подходила и по росту!
Маша вышла из гостиницы незамеченной: в этом шикарном костюме она стала просто неузнаваемой. Да еще черные очки-бабочки!
Покачиваясь на высоких каблуках черных замшевых туфель, она зашла в расположенный на углу бар, выпила коктейль и, ощущая кожей восхищенные взгляды мужчин, так же не спеша и виляя бедрами, вышла из бара, направляясь к автобусной остановке. Спустя сорок минут она уже сидела в сквере на Пушкинской площади, грызя соленые орешки и запивая их пивом из банки. К ней уже подходили несколько мужчин, но она лишь мерила их презрительным взглядом и отворачивалась, изображая из себя леди-недотрогу. Но потом все-таки не выдержала и пошла с одним в «Макдоналдс». Мужчине было за сорок, он был уже под градусами и после первого же гамбургера сказал, что готов оплатить ее услуги прямо сейчас. И сказав это, полез ей под юбку… Они сидели в самом углу ресторана, поэтому этот жест вряд ли был замечен, но Маше он понравился… Она поняла, что мужичок готов: хоть сейчас выложит любые деньги, лишь бы она с ним пошла…