— Я тебе потом расскажу. Во всяком случае, у нее все нормально… Но я не сказала ей о твоем приезде, не была уверена, что ты приедешь один… Ты понимаешь меня?
Валя привела его в комнату, где на металлических кронштейнах висело двадцать три платья…
— Нет, это не для клиенток, — опередила она вопрос. — Я занимаюсь поиском спонсоров для показа… Но это очень сложно…
— Да… — рассматривая платья, Борис разволновался. — Бланш говорила мне, что ты работаешь серьезно, но я и не предполагал, что настолько…
— Ты привез мне ткань? — по-деловому спросила Валя, слегка недовольная, что отец приехал налегке.
— Нет, я же сказал, что не уеду отсюда без тебя… Все ткани, все, что тебе будет нужно, ты сможешь купить в Париже… Знаешь, что-то у меня разболелась голова…
Последнее, что он увидел в тот вечер, было побледневшее лицо Валентины. Борис хотел сказать ей «прости», он вез это слово, как драгоценную влагу, которую боялся расплескать в суете, и все же не успел, потеряв сознание в самый неподходящий момент…
Невский уже не помнил, сколько времени он шел за этой девушкой в черном костюме, удивительно напоминавшей ему Валентину. Когда она обернулась, он понял, что ошибся.
Такое с ним случалось довольно часто, и всякий раз он спрашивал себя, зачем же он идет за ними, за девушками в черных костюмах и с рыжими волосами, что он хочет им сказать? Но Игорь не знал, он просто хотел ее увидеть… Зато он знал, что если ему повезет (или не повезет) и он увидит ее, то слова сами появятся, и они будут обидные… Он непременно спросит ее… Только о чем? Он тоже виноват перед ней, кто знает, вдруг его поступок стал главной причиной ее падения?.. Падение… А было ли оно? Что вообще он знал о ее жизни, когда обнимал в гостиничном номере? И было ли ему дело до ее морального облика?
Задавая себе этот вопрос, Невский сразу же вспоминал коммерческий ларек, в котором скрылась Валентина, и вновь его охватывало тяжкое чувство: его обманули…
— Игорь!
Обернувшись, он увидел своего однокурсника, Давыдова.
— Говорят, тебя можно поздравить? — крупный, румяный, запакованный во все джинсовое (штаны, куртка, кепка, рубашка, жилетка), румяный Давыдов с силой тряс его руку.
— О чем ты? — не понял Невский. Кроме Родикова, который сегодня утром вспомнил, что у Игоря день рождения, об этом могла знать только внимательная секретарша или бывшая жена, с которой он оформлял развод. Давыдов же не относился к числу его близких друзей.
— Как о чем? Ты, говорят, скоро станешь отцом…
— Вот как? — нервно засмеялся Невский. — А я и не знал…
— Брось притворяться… Мне Ленка сказала, помнишь Ленку Федорову?..
— Слушай, я развожусь… И ничего такого нет, понимаешь, нет и быть не может… Все это ерунда, а теперь извини, я спешу…
Он разозлился на Анну; хорошо зная ее, Игорь посчитал, что история с беременностью выдумана «от» и «до». Не такой она человек, чтобы в случае беременности оставлять ребенка при таких отношениях с мужем. Анна слишком рациональна и не допустит рождения ребенка без отца.
Оставив Давыдова, Игорь нырнул в подземный переход. И вдруг снова увидел девушку в черном костюме и желтых перчатках. Да, те самые…
— Валентина! — крикнул он и, пробившись сквозь толпу, схватил ее за руку. Девушка обернулась, и от ужаса Невский обомлел: это была Анна в рыжем парике.
Она смерила его полным ненависти взглядом и, вдруг размахнувшись, наотмашь ударила его по лицу.
— Это тебе за Валентину, и это за нее же, а это за нашего ребенка!.. — Отхлестав его по щекам, она бросилась в метро.
Утром Костров не мог вспомнить, как звали ту роскошную женщину, с которой он провел ночь. В ресторане она показалась ему недоступной, зато после того, как она согласилась заехать к нему домой «на чашку чая», Сергей резко изменил свое мнение. Он вдруг понял, что эта женщина была в сговоре с Валентиной, и что, возможно, она сама была инициатором этой встречи. И если для другого мужчины это послужило бы причиной какого-то охлаждения или разочарования, то Кострову такая затея польстила: ему нравилось, когда его желали и добивались. Во всяком случае, с такой женщиной все становилось предельно ясным, и они оба понимали, для чего встречались.
Однако с Ирмой (он наконец-то вспомнил ее имя) все оказалось просто и сложно. Просто, что касалось их связи, а сложно, поскольку их отношения были все же связаны с Валентиной. И теперь Сергей уже не мог понять, то ли знакомство с Ирмой было предлогом для привлечения ее мужа к делам Валентины, то ли наоборот — не этот ли разговор о финансировании показов ее коллекции стал предлогом для подстроенной встречи с Ирмой? Этих женщин не поймешь!