- Она выходит из дому? - спросил он резко.
- Ну?..- лениво протянула гостья.
- Да,- сказала я.- Да, она выходит. Каждый день.
- В машине или пешком?
Я взглянула на нее, но она никак не помогла мне. Ее указательный и большой пальцы образовали окружность.
- Не знаю,- ответила я.
- Пешком? - настаивал он.
- Нет,- вдруг буркнула я.- Нет, на машине. Всегда на машине!
Он откинулся на спинку стула.
- Ты сделала все,- спокойно сказал он.- Все, что можно.
- Я? Я еще не посвящена. Я могу и передумать. После секундного молчания он сказал:
- Поговорим.
Она пожала плечами.
- Дома у девочки,- сказал он.- Я выйду через пятнадцать минут после вас. Дай руку.
- Зачем? - сказала она.- Ты же знаешь, где я живу. Я не буду прятаться в лесу, как животное.
- Дай мне руку,- повторил он.- Ради старой дружбы.
Она протянула через стол руку. Их пальцы сплелись, и она вздрогнула. Затем они встали. Она взяла меня за руку, и мы пошли по лестнице, а чужак сказал нам вслед, как будто ему нравились эти слова:
- Ради старой дружбы! Здоровья тебе, кузина! Долгой жизни!
Оркестр заиграл рэгтайм-марш. Она остановилась поговорить с пятью-шестью гостями, среди них был и отец Руфи, и дирижер оркестра, и Бетти, которая пила пунш с мальчиками из нашего класса. Бетти шепнула мне:
- Твои маргаритки вот-вот отвалятся.
Мы прошли мимо припаркованных машин, пока не увидели одну, понравившуюся нашей гостье. Все они не были закрыты, а в некоторых владельцы даже оставили ключи: она села в машину и запустила мотор.
- Но это не ваша машина! - сказала я.- Вы не можете...
- Садись!
Я скользнула к ней.
- Еще только десять часов,- сказала я.- Мы разбудим отца.
- Молчи!
Я подчинилась. Она вела машину очень быстро и плохо. На полпути к дому она сбавила скорость. Затем вдруг громко расхохоталась и очень доверительно сообщила, но как будто не мне, а кому-то другому:
- Я сказала ему, что создала Нейлсенову петлю вокруг этого места, что вывело половину графства Грин из фазы.
- Что такое Нейлсенова петля? - спросила я.
- Путай вчера, путай сегодня, но никогда не путай сегодня и завтра,- процитировала она кого-то.
- Что такое...- начала я энергично.
- Я уже сказала тебе, бэби,- ответила она,- и не дай тебе Бог узнать больше.
Машина свернула в наш двор с таким визгом, который разбудил бы и мертвого. Выйдя из машины, наша гостья метнулась на кухню, словно зная, что отец и мама спят или пребывают в гипнотическом трансе, как в рассказах Эдгара По. Затем она приказала принести кочергу из мусоросжигателя на заднем дворе, попробовала, горяч ли еще ее конец, потом сунула его в пламя газовой плиты. Из-под раковины она достала мамину бутыль "Чистого Растворителя".
- Это страшная штука,- сказала я.- Если он попадет в глаза...
- Налей немного в стакан. На две трети. Прикрой блюдцем. Возьми другие стакан и блюдце и поставь на стол. Налей воды в мамин кувшин, накрой его и поставь тоже на стол.
- Вы собираетесь это пить? - в ужасе воскликнула я.
Она оттолкнула меня. Я притащила к столу три стула и выключила газ. Она поставила меня так, чтобы я заслоняла собой плиту со стороны окна и двери, и сказала:
- Малыш, что особенного в горячем железе?
- Что? - переспросила я.
- Ты знаешь это, малыш,- сказала она.- Что?
Я молча смотрела на нее.
- Но ведь ты знаешь это, малыш,- сказала она.- Ты знаешь это лучше меня. Ты знаешь, что твоя мама жгла мусор и что кочерга еще горячая. И ты поостережешься трогать ее, когда она только что из огня, как и железные кастрюли на плите, хотя газ уже выключен, потому что железо долго нагревается и долго остывает, правда?
Я кивнула.
- Ну, тогда ты знаешь больше многих.- Посмотрев на мою ладонь, она скорчила гримасу.- Он идет. Встань перед плитой. Когда он прикажет тебе выключить газ, выключи. Когда я скажу тебе "сейчас", ударь его кочергой.
- Я не могу,- шепнула я.- Он слишком большой.
- Он не тронет тебя,- сказала она.- Делай, как я сказала.
- Что вы собираетесь делать?
- Когда я скажу "сейчас",- строго повторила она,- стукни его кочергой.
Сев к столу и дотянувшись до баночки со всякой всячиной, которую мама держала на подоконнике, она принялась подравнивать ногти пилочкой. Прошло две минуты. Ничего не случилось. Я стояла, держа в руке холодный конец кочерги, пока не почувствовала, что могу говорить.
- Отчего вы сморщились? Вам стало больно?
- Заноза в ладони,- спокойно ответила она.
- Почему вы ее не вытащите?
- Она разнесет весь дом.
Чужак шагнул в открытую дверь кухни. Без слов она положила на стол обе руки ладонями вверх, и тоже без слов он вытащил черную ленточку из кармана своего смокинга и положил на ее запястья. Ленточка тут же начала стягиваться, облепляя руки гостьи и часть стола, словно черная изолента, и сжимая их с такой силой, что дерево заскрипело. Кончиком пальца он тронул ее ладонь, где пульсировала маленькая черная точка. Точка исчезла. Он засмеялся и велел мне выключить свет, что я и сделала.
- Убери это,- сказала она.
- Если бы ты пряталась похуже, у тебя было бы и оружие.
И тут край стола треснул, словно выстрелил,- он отодрал черную ленту от ее рук и спрятал в своем костюме.
- Теперь, когда я воспользовался этим, все знают, где мы,- сказал он и уселся на кухонный стул, высоко задрав колени.
Тогда она сказала что-то, чего я не поняла. Сняла блюдце с пустого стакана и налила в него воды; прошептав опять что-то неясное, протянула стакан ему, но он отстранился. Она пожала плечами и выпила воду сама.
- Мухи,- сказала она и положила блюдце обратно.
Несколько минут они сидели молча. Я не знала, что делать: я помнила, что надо ждать команды "сейчас" и тогда стукнуть его, но никто ничего не говорил. Кухонные часы показывали без десяти одиннадцать. Где-то прямо у окна звенел сверчок. Я боялась, что чужак почувствует запах растворителя. У меня затекли ноги, наша гостья сожалеюще вздохнула и кивнула.