— Ну и куда мне звонить? В бюро находок?
— Нет, в 911, дебил! — проговорил Джон, не отрывая взгляда от зверя. — Звони скорей, пока оно…
И тут оно бросилось к ним, визжа, как обколотое. Джон хотел броситься наутек, но не смог даже с места сдвинуться. Впрочем, это не слишком меняло дело, потому что обезьяна могла дать фору Джесси Оуэнсу[4] — она была рядом через секунду.
Джон ненавидел кричать: он звучал, как девчонка. Причем по закону мирового свинства, когда его голос сломался, крик стал только пронзительнее. Это обстоятельство действительно смущало, поэтому каждый раз, когда ему хотелось кричать, он плотнее сжимал челюсти, и наружу вырывалось скорее мычание. Джону казалось, что так получается мужественнее.
Но сейчас, когда на них с Кевином с воем напрыгнула свихнувшаяся обезьяна, раздающая увесистыми кулаками действительно увесистые тумаки, Джон вопил именно как девчонка и безо всякого смущения. Так Джон себя не чувствовал со времен той тупой драки с Гарри Маркамом в старшей школе, когда они поспорили, кто отправится гулять с Джинни Уэйт. Самое смешное, в итоге их пассия ушла с конченым неудачником Марти Йохансеном, а Джон заработал разбитую губу и фингал под глазом — за просто так.
Обезьяна колошматила их обоих, и больно было… везде. Потом удар пришелся аккурат в висок, и Джон увидел звезды в наибуквальнейшем смысле, хотя всегда думал, что так только в мультиках бывает. Лишь почувствовав щекой холодный асфальт, Джон почувствовал, что обезьяна оставила его в покое. Но тем не менее, кто-то все еще кричал. Когда Джон перевернулся — бок прострелила острая боль — он увидел, как зверюга поднимает Кевина и швыряет его об забор. И услышал хруст. Джон не хотел верить — просто не мог поверить: это совсем не походило на хруст ветки или куска пластика. Это не… это не походило ни на один звук из когда-либо слышанных Джоном. Именно поэтому он понял, что Кевин мертв.
— Нет… Кевин!
Джон едва ли заметил, что орангутанг (бабуин? горилла?) ковыляет к нему. Вместо этого он таращился на Кевина, который лежал на дорожке с неестественно вывернутой шеей, и удивлялся, как подобное вообще могло случиться. Такого ведь не бывает: обезьяны не бегают по улицам города и не забивают до смерти прохожих..!
Второй парень умирал целую вечность. О первом зверь позаботился быстро, а вот второго, который все время что-то бормотал, обезьяна долго возила по асфальту, прежде чем он наконец-то умер. Когда парень все-таки откинулся, человек пробормотал магическую формулу в последний раз и наступил на дымящуюся полынь, чтобы сбить пламя. Остатки листьев прилипли к тротуару, но ветер их скоро унесет, а если и нет, по-любому никто не свяжет их с беглым орангутангом, убившим двоих студентов.
Неприятно, но необходимо — это надо было проделать именно сегодня ночью, в последней четверти луны. Прошлый раз был пятого числа, в полнолуние. Тело тогда нашли через два дня — раньше, чем ожидалось, но полиция не явилась его допрашивать, так что все принятые предосторожности вполне пригодились.
Это надо было проделать не только именно сейчас, но и именно здесь: вторая точка печати, отмеченная необходимым ритуалом. Затоптав огонек, человек вышел из подворотни (ну разве не мерзко прятать отходы в темноте и надеяться, что тут их не видно?), расчехлил ружье с транквилизатором, тщательно прицелился и выстрелил орангутангу в шею. Обезьяна рухнула ничком. Человек быстро выдернул дротик и побежал к машине, на ходу набирая 911 на купленном накануне одноразовом мобильнике:
— Тут какой-то зверь! Напал на ребят на Камбреленг, 188! Приезжайте скорее!
Потом он кинул телефон в мусорный контейнер и сел в автомобиль.
«Еще двое. И тогда я, наконец, получу ответ…!»
Глава 2
Мотель Боулз, Саут-Бенд, Индиана
15 ноября 2006, среда
— Да, Сэмми, иногда в нашей работе упираешься в тупик, бывает.
Сэм Винчестер молча согласился с братом. Они в последний раз проверяли комнату перед тем, как выселиться из мотеля. Отец всегда учил сыновей не разбрасывать личные вещи, особенно если львиную их долю составляет странного вида оружие и древние эзотерические тома. В общем, братья всегда очень тщательно прибирались перед отъездом. Один раз, например, в Ки-Уэсте[5] Дин оставил банку соли около кровати и принципиально настоял на том, чтобы вернуться и забрать ее, хотя младший возражал, что такую обычную вещь легко купить в любом магазине. И все шло замечательно, пока служащий не поинтересовался, зачем держать в номере здоровенную банку соли. Дин сделал большие глаза (как всякий раз, когда что-то шло вразрез с планом) и под насмешливым взглядом брата мялся добрых полчаса, прежде чем выдал что-то на тему непереносимости лактозы. (- Чувак, — сказал Сэм, когда они возвращались к машине со спасенной банкой в обнимку. — Ты же понимаешь, что соль не имеет вообще ничего общего с непереносимостью лактозы? — Спасибо, умник, — процедил Дин сквозь сжатые зубы.)
4
Джесси Оуэнс — легендарный американский атлет, в 1936 за 45 минут установил шесть мировых рекордов по бегу и прыжкам в длину