— Потом? После того, как эти звери вдоволь тобой наиграются?! — воскликнул Троттл.
Его охватило отчаяние. Он готов находиться с ней днем и ночью. Оберегать. Не спускать с нее глаз. Но теперь это казалось таким же невозможным, как и возвращение к прежней жизни. Где когда-то они были вместе и счастливы…
До того, как ее втянули в этот чудовищный по своей жестокости квест.
Нет, он больше не позволит никому прикоснуться к ней. Они будут бежать, прятаться, если нужно — под землей и под водой, — но больше никаких игр! Если придется столкнуться лицом к лицу с этими нелюдями, он сможет собственноручно убить их, уничтожить, разорвать, чтобы ни Джослин и никто другой больше никогда не оказался в подобной ловушке… Кто дал им право так обращаться с живыми людьми? Неужели деньги на Земле настолько всемогущи?
Он обнял ее, коснулся губами макушки, которая пахла шампунем и чем-то еще — новым, незнакомым, но очень приятным.
— Этого не случится. Пока я рядом с тобой — точно, — прошептал он, целуя ее волосы и проводя руками по спине.
Зачем он снова говорит ей это? Ведь это неправда.
— Ты не должен рисковать ради меня. Кто я тебе? — она грустно усмехнулась и уткнулась носом в рыжую шерсть, покрывающую его грудь.
— Ты… Ты… Джослин… — он не находил слов, чтобы дать ей вразумительный ответ.
Взяв в ладони ее лицо, — бледное, но безукоризненно красивое, несмотря на многочисленные ссадины, — он заставил ее посмотреть на него, а затем коснулся ее сухих губ легким поцелуем. Почувствовав ответное движение Джослин, Троттл поцеловал ее уже более откровенно и красноречиво.
Девушка чуть отстранилась, повела плечами, и мешковатый халат, скрывавший ее хрупкую фигуру, сполз на кровать, открывая взору Троттла ее бледно-мраморные округлые плечи.
— Иди сюда… — проговорил он и, ухватив ее за талию, усадил к себе на колени.
Охваченная волнением Джослин задрожала и крепко обняла Троттла за шею, так, словно боялась упасть. Заведя руку за ее спину, Троттл расстегнул застежку черного бюстгальтера, и такая ненужная сейчас деталь туалета полетела на пол.
Он поднял на нее глаза, словно желая убедиться, что она не против того, что происходит между ними, и тоже жаждет продолжения. Девушка коротко кивнула.
Он прильнул губами к ее полной груди, осыпая ее поцелуями и стараясь делать это
как можно нежнее. Она застонала, и Троттл не сразу понял, было ли это от
удовольствия или от боли. Взглянув на нее, он встретился с ее затуманенным
взглядом.
— Мы теряем время… — прошептала она.
На пол полетели остатки белья, после чего девушка вновь оказалась сидящей на Троттле. Стиснув зубы, чтобы не издать привычный рык в момент слияния с ней, Троттл обхватил ладонями ее бедра, позволяя ей двигаться так, как она больше всего любила.
— Если завтра не наступит, то хотя бы сегодня я не буду ни о чем жалеть, — пробормотала она, и Троттл уловил нотки обреченности в ее голосе. — Больше ночи такой не будет.
— Перестань… — начал он, но она приложила указательный палец к его губам, призывая к молчанию.
— Ты нужен мне, и потому ты должен жить, — шепнула она.
Он ничего не ответил. Опрокинув ее на постель, долго смотрел на ее лицо, словно силясь запомнить каждую черту, каждую веснушку, перечеркнутую царапинами…
Все в ней, — в тонких пальцах, нетерпеливо теребивших его рыжий загривок, в прерывистом дыхании, в полуоткрытых ищущих губах, во взгляде устремленных на него дымчатых глаз, — кричало об одном: о желании здесь и сейчас ему принадлежать.
А он упивался этим, все сильнее утверждаясь в стремлении остаться с нею навсегда.
Они слились в единое неразрывное целое, охваченные страстью и отчаянием, лаская и целуя друг друга так, словно это было в последний раз. Казалось, что время замерло, и ничего не существовало за окнами этого маленького мотеля, отгороженного от мира стеной дождя.
***
Проснувшись утром, Троттл первым делом хватился Джослин. Ее не оказалось рядом с ним, хотя он прекрасно помнил, что засыпали они вместе в одной постели. Не было ее и в ванной. Одевшись, он метнулся к портье.
— Где девушка из четвертого номера? Рыжие длинные волосы…
Но тот лишь неопределенно пожал плечами.
Троттл выбежал на улицу. Уже совсем рассвело, на все еще влажном асфальте стояли лужи. Дождь шел всю ночь и смыл любые следы…
Ушла. Оставила его. Почему?
Неужто поверила похитителям, что однажды они, наигравшись, отпустят ее?
Ох, Джослин… Зачем?! Где ты?
«Неужели она это из-за меня?.. Ушла, чтобы избавить от возможной опасности?..» — от этой мысли больно защемило в груди.
Он глубоко и обреченно вздохнул, после чего натянул шлем и упрямо вскинул голову.
Джослин, кричи!
«Я снова найду тебя! — подумал Троттл, вскакивая на свой байк. — И больше никогда не отпущу, чего бы мне это не стоило!»
Взревел мотор, и черный «Харлей» сорвался с места, унося своего рулевого в тишину и бесконечность…
Где-то месяц плывёт во ржи,
Где-то плачут от счастья люди.
Удержи меня, удержи,
Больше ночи такой не будет.
Будет просто алым рассвет
И закаты как все закаты
Что-то главное в нас умрёт,
Будем сами в том виноваты.
Очень просто, а не понять.
Очень просто, а не ответить.
Почему даже в двадцать пять
Мы доверчивы словно дети…
Видишь, месяц плывёт во ржи.
Слышишь, нет в тишине покоя.
Удержи меня, удержи
И погладь по щеке рукою…
(Эдуард Асадов)