Первое, что почувствовал Доминик, — это непонимание, а ещё разочарование от того, что сын впервые им не доверился, но, видя, как Том подавлен, мужчина в первую очередь подчинился отцовскому инстинкту — пожалеть и уберечь своего ребёнка.
— Сынок, просто знай: как бы категорично к чему-либо я ни относился, я всегда буду на твоей стороне. Ты уж прости меня, старика, что раздул из мухи слона. Закипел тут, как чайник, даже не поинтересовавшись твоими переживаниями, — сказал глава семейства то, что должен был сказать, а Никки просто приобняла своего мальчика. Для неё парни навсегда останутся маленькими детьми, которых она будет любить, несмотря ни на что.
— Спасибо, мам, пап. Мне просто было стыдно и неловко, и я вас не хотел волновать. Это было глупо, — вздохнул Том, прижавшись к матери.
— Зато братьям сказал, это уже хорошо, — просиял улыбкой Доминик. — Я всегда говорил, что ребёнок в семье не должен быть единственным, потому что если уж не сможет в чём-то довериться родителям, то рядом будет братское или сестринское плечо, ну, в вашем случае только братское, как бы мы с вашей мамой ни старались — вычисляя даты, придерживаясь определённых диет и гаданий — девчонку состряпать не смо…
— Доминик, — закатила глаза Никки, и на кухне раздался дружный смех. В этом и была отличительная черта семьи Холланд: все вместе они образовывали несокрушимую стену, которой всё было нипочём.
***
На съёмочную площадку Том приехал немного раньше положенного и не успел прошмыгнуть в свою гримёрку, как его перехватил Роберт. Тот выглядел взволнованно, и Том сразу догадался, что Роберт наверняка был в курсе статьи. Мужчина ухватил его под локоть и увёл к себе, чтобы поговорить с глазу на глаз хотя бы пару минут.
— Привет, — чуть улыбнулся Дауни, вглядываясь в любимое лицо так, словно мысли пытался прочитать.
— Привет, — улыбнулся Том, — да, я в курсе статьи, и да, я в порядке. А ты? — спросил он, прижавшись спиной к закрытой двери, а руки положив на плечи Роберта.
— Я вообще от Сьюзан узнал, она мне позвонила, мол, так и так, в курсе ли мы, что про нас пишут. Прости, малыш, я всегда контролировал подобное, но с тобой… С тобой я, кажется, забылся и всё прошляпил, — вздохнул тот.
— Не вижу ничего в этом страшного, моя семья тоже поначалу восприняла это как катастрофу вселенского масштаба, но потом мы поговорили, я признался насчёт наших ролей, — пожал плечами Холланд. Когда разговор с семьёй был позади, всё воспринималось иначе и уже не было так плохо, как когда это только случилось. — А что Сьюзан?
— А что она? Я ведь говорил, что мы уже давно просто друзья, я тебя не обманывал, у меня только ты, — Роберт не совсем понял, что имел в виду его парень, и попытался объясниться, но был успокоен улыбкой Тома. Она всегда действовала на Дауни безотказно, словно это был его персональный переключатель от плохих мыслей к хорошим.
— Я не об этом. Я имел в виду, как она реагировала, что сказала? — Том погладил колючую щёку, подумав, что их жизнь местами походила на мыльную оперу.
— Сказала, что рада за меня и тому, что наконец-то я решился сблизиться с тобой. Вот только не спрашивай, как она это узнала. Я сам до сих пор не понимаю, я-то думал, что у меня талант лицедея, а для неё я был как на ладони, — усмехнулся Роберт чуткой проницательности бывшей жены.
Да, Роберт хорошо притворялся перед общественностью, но дома допускал ошибки, и от Сьюзан не скрылся тот факт, что бывший возлюбленный страдал и тосковал о ком-то, а сложив два и два, она поняла, что этим кем-то был Том Холланд. А когда решался вопрос с ролью Макса, у неё не осталось сомнений, ведь своей реакцией на участие в фильме британского актёра Дауни выдал себя с потрохами.
— А ещё она предложила прикрытие: если нам нужно, то она приедет и сделает вид, что тоже остановилась у тебя, потому что наши семьи тесно сдружились, вот так, — пожал плечами Дауни, а потом погладил руки Тома, которые по-прежнему лежали у него на плечах.
— Это ни к чему, мы не обязаны разыгрывать спектакль, потому что всё, что написано в этой статье, — сплошные домыслы, пусть и попавшие точно в цель, — закусив губу, сказал Холланд.
— Я тоже так решил, поэтому сказал ей не беспокоиться, — кивнул Роберт, а потом прижался к парню теснее и обнял его. — Наше последнее объятие на сегодня, пока не закончим съёмки. Ты готов?
— Готов, — шумно вдохнул Том, стискивая мужчину в руках, словно это было последнее объятие не на сегодня, а навсегда. — Роб, я хочу попросить тебя кое о чём важном.
— Хорошо, проси, — прошептал тот в ответ, поглаживая парнишку по спине, утыкаясь лицом в сгиб его шеи, наслаждаясь сполна этим мимолётным моментом их близости.
— Я хочу, чтобы ты полностью вошёл в роль Дерека, без остатка, ладно? Потому что я планирую провернуть то же самое с Максом.
— Малыш, это может…
— Я знаю о последствиях, но ещё я знаю, что мы справимся. Просто нужно сорвать этот пластырь, пусть больно, но резко. Я не хочу тратить на эту сцену не один съёмочный день. Давай сыграем так, словно мы на сцене театра и у нас нет права на повторный дубль, потому что зритель уже смотрит на нас здесь и сейчас, — Том отстранился, разорвав их объятия, и заглянул в глаза Роберта.
— Я не хочу отдавать ему полный контроль, Том, он сделает тебе больно…
— Не мне, Роб, а Максу, потому что это их чёртов сценарий и их жизнь, они должны пройти через это, а мы — лишь проводники. Я не хочу, чтобы мы мучились из-за них. Потому что если в роль войдёт лишь один из нас, а второй схалтурит, то…
— Я понял тебя, малыш, и я сделаю так, как ты просишь, — Дауни прикрыл глаза, а потом порывисто поцеловал Холланда, потому что это было маленьким прощанием в его гримёрке, потому что отсюда он выйдет уже другим человеком, как и Том.
— Спасибо, — шепнул Холланд, жадно глотнув воздух после долгого поцелуя, нащупал рукой дверную ручку и скользнул в коридор, пока были силы на то, чтобы расстаться с любимым.
***
Холланд был в своей гримёрке, к нему постоянно заходили и выходили люди: то костюмеры, то гримёры, то Даррен и его ассистенты, чтобы объяснить, каким именно способом они хотят отснять предстоящие сцены. Режиссёр пояснил, что хочет выделить остроту этого момента, поэтому будет использован приём съёмки, так сказать, реального времени. Когда камера будет записывать не прерываясь. На площадке уже было всё размечено и подготовлено. Сначала планировалось отснять действие на три камеры, захватив крупные планы лиц Тома и Роберта, но чтобы при этом камеры не цепляли друг друга. Уже когда будет происходить сам акт изнасилования на столе, актёры не должны останавливаться: камеры просто перенесут на новые разметки, чтобы взять нужный ракурс. А потом этот переход, естественно, подвергнется небольшому монтажу. Актёров это даже немного обрадовало тем, что не придётся отыгрывать каждый момент по три и больше дубля.
— Не забывай, Том, что в камеру смотреть не нужно: каждый неосторожный взгляд прямо в объектив — потеря момента реальности происходящего, — постоянно напоминал Даррен, а Холланд кивал головой. У него уже не было какого-либо настроения, потому что, пока он находился в гримёрке один, он посмотрел разные интервью жертв реального изнасилования, чтобы больше погрузиться в свою роль и хотя бы примерно представлять, какую боль должен испытывать Макс.
— Да, я понял, Даррен, — вздохнул Том, глядя на себя в зеркало, пока девушка заканчивала с его гримом, нанося последние штрихи — добавляя синевы под глазами и бледность его лицу. — Мне нужно остаться одному буквально на минуту, и я приду, — попросил он, когда всё было готово. Все понимающе кивнули и немедленно покинули гримёрку актёра.
— Ну что, — горько усмехнулся Роберт, глядя в зеркало, находясь у себя. — Выходи, сволочь, — прошипел он, видя, как его отражение начало гадко улыбаться, чуть наклонив голову вбок.
— Макс? — тихо позвал Том, вглядываясь в собственные глаза, которые отражались в зеркальной глади. Холланд не чувствовал влаги на глазах, но ему казалось, что он видит слёзы в зеркале. Оттуда на него смотрел другой парень и буквально умолял актёра не делать того, что тот был намерен сделать.