— Я здесь, — полной грудью вдохнул Роберт, черты его лица словно стали острее, а взгляд — более колючим, в то время как в отражении, словно в заточении, оказался сам актёр и растерянно смотрел со стороны на своего персонажа, который вырвался на свободу.
— Прости, — шепнул Холланд, и они с Максом поменялись местами в зеркалах. Парень словно стал меньше, моментально перевоплотившись. Его жесты были дёргаными, спина — сутулой, взгляд — загнанным.
Дауни шёл уверенно, громко ступая каблуками своих ботинок по полу, поправляя белые манжеты рубашки. Том же шёл по коридорам, опустив голову, засунув дрожащие руки в передний карман своей грязной толстовки. Они встретились в декорациях кабинета, среди камер и людей, но всё превратилось в реальность: работники и техника исчезли, остались только кабинет психолога, Дерек и Макс.
— Мотор! Камера! Начали! — отдал команду Аронофски, и съёмка началась. Люди затихли, став дышать через раз, потому что все ждали этих съёмок и все их боялись, ведь видели и знали, насколько реалистично умели перевоплощаться два актёра, так, что невозможно отличить игру от жизни. Вот и сейчас перед всеми были не Том Холланд и Роберт Дауни младший, а жертва и её мучитель, остальным же приходилось быть бездушными наблюдателями.
— Здравствуйте, мистер Хадсон, — сказал Том, так и не взглянув ещё ни разу на мужчину напротив себя. Ему не нужно было смотреть: он и так знал, что не увидит ничего, кроме злого и жаждущего взгляда.
— Здравствуй, Макс, как профессионал скажу, вся твоя поза прямо кричит о том, что ты боишься, потому что сделал кое-что неправильное, — голос Роберта был ровным и спокойным, отчего становилось лишь более жутко, словно на площадке был психопат, не способный на какие-либо эмоции.
— Нет, сэр, я не делал ничего.
— Посмотри мне в глаза и повтори то, что сказал.
— Сэр, — лишь вздрогнул парень, потому что не мог смотреть на своего мучителя, потому что боялся, что тот обо всём догадается.
— Вчера ко мне приходила очень пытливая дама, Макс. Высокая, стройная, властная — одним словом, шикарная стерва. И самое интересное, что она представилась как Лора Циммер; мне это имя сразу показалось знакомым, и я вспомнил, что это же восходящая звезда в юриспруденции, — усмехнулся Роберт, медленно приближаясь к мальчику, который трясся с каждым его словом всё больше. — Она спрашивала меня о тебе, малыш, и её тон мне очень не понравился, — вкрадчиво добавил мужчина, остановившись ровно перед Томом. — А теперь посмотри на меня и скажи, что ты не выдал ей наших маленьких секретов.
— Я не…
— В глаза смотри! — резко заорал Дауни, так, что капельки слюны полетели из его рта, а некогда красивое лицо исказилось в страшной гримасе ярости. Он схватил Холланда за подбородок, легко смяв его трепыхание, выдаваемое за сопротивление. Том застонал от боли, потому что пальцы мужчины сжали его челюсть слишком сильно, и оказался вынужден посмотреть в его глаза.
— Я сказал, что у меня всё хорошо, сэр, но мне кажется, что она не поверила мне, — по щекам Тома покатились крупные слёзы, и Роберт стал вытирать их большим пальцем свободной руки, хватку второй так и не ослабляя.
— Тш-ш, не плачь, не надо, — зашептал он, призывая мальчика успокоиться, но тот знал, что такая обманчивая ласка сулит только самое плохое.
— Мистер Хадсон, я правда пытался, но она… Давайте, давайте я лучше сделаю вам хорошо, пожалуйста, — Холланд давился слезами, хватаясь дрожащими руками за ремень брюк мужчины, опускаясь перед ним на колени.
— Прекрасно, прекрасно, — тихо шептал Даррен, глядя на то безумие, которое происходило на площадке; одна из его ассистенток прикрыла рот рукой, чтобы подавить тихий всхлип, который чуть не вырвался из её груди.
— Макс, Макс, Макс, как же так, — прошипел Роберт, надавив на макушку парня, чтобы тот быстрее опустился на колени, а потом резко вжался пахом в его лицо. — Если она узнает, то кто же будет делать мне хорошо, малыш? Кто?
Тому было тяжело дышать, так как Дауни вдавливал его лицо слишком сильно в ткань своих брюк. Он подбородком чувствовал, как член мужчины становился твёрже и пульсировал, потому что это был не его Роберт, да и сам Том больше не был собой.
— Я чувствую, что наш час пробил, Макс, — улыбнулся Дауни, схватив Холланда за волосы на затылке, заставив того запрокинуть голову и жадно вдыхать воздух ртом. — Я ведь не тронул твоего маленького братика, — напомнил он, а перед глазами Тома снова вспыхнул образ Падди, отчего его стало мутить, как в прошлый раз. — Поэтому ты должен мне больше, чем свой маленький говорливый рот! — Роберт снова сорвался на крик, подняв парня с колен, протащив его за волосы к столу и нагнув на него.
— Быстро! — скомандовал Аронофски, и съёмочная группа слаженно переместила все камеры на указанные разметки, чтобы снимать лицо Тома, лицо Роберта и крупный план сзади. Эту «пробежку» с оборудованием они репетировали не раз, поэтому всё случилось мгновенно, в то время как актёры даже не прервались.
— Она не оставит меня в покое, Макс, эта стерва будет копать под меня, пока не добьётся своего. Я уже чувствую, как её длинные красные ноготки врезаются в моё горло. Поэтому, — из горла Дауни стали вырываться безумные смешки, пока он стягивал с себя брюки и бельё. На нём осталась лишь рубашка, которая прикрывала его задницу наполовину; на члене был специальный «носок», который использовался для съёмок эротических сцен в кино. — Поэтому я хочу оставить тебе памятный прощальный подарок, — прохрипел Дауни, буквально сорвав джинсы с Холланда, затем схватив ножницы и разрезав на нём трусы.
Тома охватил такой страх, что кровь в венах стыла; он даже не сопротивлялся, лежа животом на столе, чувствуя, как ягодиц коснулся холодный и гладкий металл. Роберт огладил ладонями его задницу, жадно смял её пальцами, а парень сильно зажмурился и закричал, как если бы чьи-то пальцы резко ворвались в его нутро.
— Нет, пожалуйста, — вырывался он, когда Дауни щипал его бёдра особенно сильно, имитируя то, как грубо растягивает его. — Я не хочу, только не это, отец, — закричал Том, а Роберт замер, после чего громко рассмеялся.
— Отец? Ты вспомнил, как это делал с тобой твой папочка? — его смех заполнил весь павильон, и один из операторов быстро смахнул со своей щеки слезу. Все сейчас испытывали противоречивые чувства, все хотели прервать это безумие и одновременно убедить себя, что это всего лишь киносъёмка.
— Сэр, — рыдал Том, уже не сдерживая всхлипов и слёз. — Только не это, я вас умоляю, а-а-а, — закричал он так, что один из статистов закрыл руками уши. Роберт снова ущипнул Тома за ягодицу с силой, а тот вспомнил слова жертв насилия, видео с которыми он сегодня просматривал.
«Мне казалось, что к моей коже словно подносили пламя, а потом это пламя оказалось внутри меня и мои внутренности горели», — сказала девушка в голове Тома и начала рыдать, а он — вместе с ней, представляя её боль и разделяя её боль. Дауни толкнулся бёдрами в его ягодицы, крепко прижимаясь.
— Как же жарко, ты чувствуешь этот огонь, детка? — простонал Роберт, и его ресницы задрожали, словно он действительно был внутри желанного тела.
— Остановитесь, — прохныкал Том, цепляясь пальцами за края стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Дауни стал толкаться вперёд медленно, но очень резко, так, что бедренные косточки парня больно врезались в край стола, а нежная кожа покрывалась ссадинами.
— Ты мой самый сладкий мальчик, Макс, ты — единственный, кому восемнадцать, но самый сладкий, — стал шептать Роберт, навалившись полностью на Холланда, хватая пальцами его волосы и больно натягивая их на себя.
Мальчишка вдруг с ужасом осознал, что он — не единственная жертва, что таких, как он, должно быть, было много. Скольких детей сломал этот монстр под прикрытием сеансов психолога?
— Да, вот так, — движения Дауни становились всё яростнее, и стол начал сдвигаться вперёд. Громкие шлепки кожа о кожу резали всем по ушам не хуже, чем похотливые хрипы мужчины и жалобные вскрики Холланда.