«А что произошло бы, – спросил Роджер, – если бы пума поймала ее?»
«Ничего, – ответил Сияющее Крыло с улыбкой. – Ничего плохого не произошло бы, даже если бы они и не были лучшими друзьями, которыми они, без сомнения, являются. Здесь нет врагов».
Игра, однако, быстро закончилась. Птичка опустилась на пуму и села ей на голову, а та вернулась к нам и свернулась калачиком на траве, явно довольная представлением.
Сияющее Крыло повернулся к Роджеру: «Теперь ты знаешь, где я живу, сынок. Ты можешь навестить нас, когда пожелаешь. Мои ребята и я сам всегда будем тебе рады. А если хочешь, можешь гулять в моем саду, и развлекаться с моей семьей. Ты не всегда найдешь здесь всех их, потому что эти двое – он слегка поднял руки с сидящими на них птицами – и собака бывают со мной во время моих миссий на Землю. Но маленькая птичка и пума большей частью где-то поблизости и всегда готовы к игре».
Роджер был очень рад приглашению и тепло поблагодарил своего друга. Мы с Рут также выразили ему благодарность за то, что он уделил нашему подопечному столько времени.
V. Духовная беседа
Когда мы прогуливались после общения с Сияющим Крылом, было видно, что Роджер погружен в размышления, наверняка думая над тем, что увидел в доме и в саду нашего друга.
Наконец он заговорил: «Меня удивляет то, что миру обо всем этом неизвестно. Каким образом все это происходит, и никто об этом ничего не знает – не понимаю».
«Под миром ты подразумеваешь Землю, Роджер? Нет. Не все так уж неизвестно земным людям. Некоторые знают об этом, но по сравнению с миллионами остальных, их очень мало»
«И как они узнали об этом?»
«Им рассказали, дружище Роджер. Это мы рассказали им об этом. Я не имею в виду Рут и себя, хотя мы тоже вносим в это дело свой крошечный вклад. Мы рассказывали им об этом в течение многих лет. Земля никогда не была брошена на произвол судьбы, всегда были те, кто говорил об этом. В последнее время поток откровений вырос, однако вспомни о том, что самая большая церковная организация на Земле уже давно постановила, что со смертью последнего апостола все откровения закончились. С тех пор – полная тишина. Как ты думаешь, из того, что ты видел, это вероятно?»
«Нет, не думаю».
«И все же это так. Считается, что знание или попытка узнать что-нибудь о потустороннем мире противоречит Святому Писанию. Это тупик. Считается, что мы не должны знать об этом. А если бы мы должны были знать, то нам бы рассказали – так говорят эти люди. И все же им об этом рассказывали – в той самой книге, которая, как говорят, направлена против этого знания. Странно – не правда ли? Они читали ее слишком ханжески, они не поняли, что она просто полна знания о психических явлениях разного рода. Они буквально проглатывали целые отчеты о них, но то, что эти феномены продолжают происходить и по сей день, об этом они ничего не хотят знать. То, что было верно тогда, должно быть верно и сейчас, и это так и есть. Но официально царит молчание».
«Вы думаете, в интересах религии было бы узнать или хотя бы попытаться узнать об этом?»
«На Земле положение такое, Роджер. Из двух основных церквей одна решительно и догматично заявляет, что глупец тот, кто отрицает существование психических явлений, и тут же настаивает на том, что они могут исходить только от дьявола и его приспешников. Это то, что имел в виду Омар, когда говорил о том, что на Земле есть милые люди, которые назвали бы его и всех нас дьяволами. Разве все эта идея не абсурдна?»
«Конечно, но неужели с этим ничего нельзя сделать?» Мы с Рут улыбнулись решительности нашего юного друга.
«Роджер, дорогой, – начала Рут, – твои эмоции делают тебе честь. Мы знаем, что ты чувствуешь. Мы с монсеньором сами прошли через это. Нам хотелось схватить людей за их дурные головы и постучать друг о друга, чтобы вбить в них немного здравого смысла. Но были ограничены в своих действиях более мудрым разумом, чем наш».
«А теперь, – продолжил я, – позволь рассказать тебе, что происходит со второй церковью, о которой я упомянул. Она провела исследование вопроса общения с потусторонним миром по распоряжению самого архиепископа – не больше и не меньше. Проблему основательно изучили, все тщательно взвесили и составили отчет о полученных данных. Большинство выступило «за» и заявило, что общение действительно имеет место. Великолепно! А теперь, Роджер, если ты любишь шутки – а мы знаем, что любишь – готовься посмеяться – отчет был официально запрещен. Странно, не правда ли, что люди не хотят знать о нас и о нашей жизни. Конечно, нашлись такие, которые сказали, что если бы отчет был направлен против этих явлений, то он был бы опубликован и встречен на «ура». Но я еще не сказал тебе, чем закончилась вся эта история. Архиепископ, который назначил расследование, а затем запретил отчет, уже перешел в этот мир.
Очень трудно, Роджер, пытаться исправить то, что ты хотел бы, чтобы ты никогда не делал. Я сочувствую этому доброму прелату, потому что я сам оставил на Земле то, чего бы я лучше не делал. Мне очень повезло, и я смог все исправить. Не до конца, конечно, как ты понимаешь, но достаточно для того, чтобы это больше не имело значения. И там, где я с энтузиазмом утверждал что-то на Земле, здесь я говорил с двойным энтузиазмом, чтобы все исправить. Сейчас я чувствую большое спокойствие и удовлетворенность, которых раньше не было. Когда мы вернемся домой, я покажу тебе книгу, которая явилась источником моих земных проблем много лет назад. Жуткий вздор!»
Рут улыбнулась: «Не горячись, дорогой, на Земле есть вещи похуже твоей книги, и гораздо более глупые».
«Обе церкви проявляют специфический интерес – религиозный, конечно, – к этому миру, не представляя себе точно, что ждет нас после смерти, – продолжил я. – Естественно, они признают потусторонний мир, но не могут предположить на этот счет ничего, что не заключало бы в себе религиозного смысла. Подразумевается, что только земной мир действительно материальный, а в потустороннем все проходит в некоем духовном контексте. Вся атмосфера должна быть набожной и непохожей на ту, к которой человек привык на Земле. В последнем они правы: эта жизнь совершенно не похожа на земную, но не в том смысле, в котором они думают.
А чем все это закончится? Найдут ли церкви, в конце концов, истину? Это большой вопрос. При их нынешнем устройстве они ничего не смогут сделать. Их полностью устраивает такое положение. Первая из них, о которой я говорил, заявляет, что является единственной истинной и непогрешимой церковью. На нее мало надежды. Вторая церковь не имеет влияния. Ее члены могут в широких пределах – очень широких пределах – думать и верить в то, во что они хотят верить. Влияние епископов на духовенство в вопросах веры очень незначительно или вообще отсутствует. Некоторые священники искренне поддерживают идею духовного мира, потому что имеют знание о нем, полученное непосредственно от нас. Но даже если эта церковь выступит официально в нашу защиту, это отнюдь не значит, что духовенство и миряне ее поддержат. Некоторые обладают знанием, но одновременно поддерживают церковь со всеми ее странными доктринами. Они пытаются усидеть на двух стульях. Но когда они окажутся здесь, им, в конце концов, придется выбрать один стул.
Видишь, Роджер, сколько проблем возникает, когда речь заходит об официальном признании жизни в духовном мире. Именно поэтому истина – в руках простых людей. Видишь, в какую лекцию вылился твой вопрос».
Рут предложила присесть ненадолго. Мы нашли местечко под деревом на небольшом холме, откуда мы могли видеть сверкающую водную гладь.
«Разве не жаль, Роджер, – сказала Рут, – что миллионы людей на Земле ничего не знают об этом прекрасном мире? И разве это не возмутительно, что их официально предостерегают от этого знания, выдвигая глупые, дурацкие причины? Что плохого в том, чтобы знать правду о нас и нашей жизни? Можно подумать, что мы какие-то изгои, не от мира сего, с которыми лучше не иметь дел! Меня это просто бесит!»