Школа военных курсантов, отдав честь, гаркнула что-то обратившемуся к ней с призывным жестом Калинину. Такой же жест сделал Каменев, он «выпалил» что-то удачное, потому что вдруг и делегации и зрители расцвели и затрепетали смехом, толпа замахала платочками, захлопала руками…
Вдруг все видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Не перестававшее освещаться электричеством помещение — приняло свой обычный вид мастерской и лаборатории, в которой на столах и верстаках стояли бидоны, бутылки, четко вырисовывались сверлильные и рубильные станочки, лежал инструмент.
Вся компания Пройды удовлетворенно посмотрела друг на друга, проверяя эффект зрелища.
Таскаев оглянул друзей, посмотрев на них осторожно с донышка глаз и, довольный впечатлением, заговорил:
— Картина была, как вы заметили, при свете. Натурограф может действовать таким образом и днем. Испробуем теперь его в темноте!
Вслед за этим изобретатель погасил свет в помещении, коснувшись одного и другого выключателя, нажал на рычажок своего аппарата и в воцарившейся темноте дневным светом засияла явившаяся вдруг пелена плоскости, на которой Пройда и остальные увидели еще одну копию советской действительности, вроде той, которая только что была воспроизведена перед ними. На этот раз зрители увидели открытие седьмого конгресса Коммунистического Интернационала.
Появилась Театральная площадь, прибытие автомобилей и автобусов к подъезду Большого театра с делегатами Конгресса, приветствуемыми толпами рабочих. Открылся внутренний вид театра, сцена, на которой занимают места известные всему миру вожди Коминтерна. Президиум о чем то совещается; Зиновьев делает жест рукой и вдруг все встают, снимая головные уборы. И так естественно при этом упал на Петряка из-за стола президиума случайный острый взгляд Сталина, что комсомолец схватился за свой гриб на голове.
Видение тут же исчезло.
Таскаев снова открыл выключатели. Помещение осветилось.
Тарканатра, Люрс и Граудин наперебой закидали вопросами изобретателя.
Таскаев провел себя рукой по голове.
— Это не все, обождите удивляться, — остановил он товарищей. — Главным достоинством натурографа, по-моему, является наряду с полным совпадением картины с изображаемой ею действительностью еще идеальная быстрота воспроизведения снимков. Вы сейчас убедились, что картины натурографа не отличаются от действительности. Теперь я вам хочу показать быстроту воспроизведения. Смотрите, я сейчас сфотографирую и воспроизведу вам мастерскую, как вы ее сейчас видите. Для этого я только должен подняться туда на хоры. Одну секундочку обождите.
Таскаев пошел на лесенку, взобрался с аппаратом на площадку хор в мастерской и через минуту оттуда спустился.
— Смотрите, — указал он под потолок вглубь мастерской.
Оглянувшиеся зрители, не веря своим глазам, снова переглянулись и опять впились в картину.
Глазам их представилось точное отражение мастерской, в которой они находились, и их самих.
Мастерская как бы раздвоилась, как это бывает в кинематографе, когда фильма сбивается в раме и начинает двоиться, одна мастерская была та, на полу которой стояла вся группа гостей Таскаева, а другая чуть повыше запечатлелась, заслоняя собою пространство поверх голов собравшихся.
И оба они были так неописуемо сходны между собой, что нельзя было бы отличить подлинную от копии, если бы последнюю снизить на место первой в уровень ступней ног.
— Колдовство! — воскликнул Люрс, когда Таскаев закрыл аппарат.
— Да, такое изобретение может революции пользу принесть, — проговорил Тарканатра. — При его помощи угнетенные проснутся.
— Это для агитации? — воскликнули ребята.
— Для агитации, — ответил Таскаев, — техника товарищу Пройде и подпольным организациям в угнетенных колониях.
— Ура! Стремяков! Вагонетка! Будем орудовать. Двинемся теперь этими машинами раздувать всемирную революцию. Каюк буржуям!
Пройда еще раз взял в руки аппарат.
— Обращение с ним не сложное? — спросил он приятеля. — Изготовление трудное?
— Никакой сложности, пять минут практики, несколько разъяснений и любой ребенок может узнать весь аппарат, который кстати сказать, я снабжаю самозажигающейся петардой на всякий случай. Что касается до его фабрикации, то в течение недели я изготовлю с несколькими помощниками около сотни аппаратов. Для того, чтобы аппарат мог служить агитации нужны только снимки, хотя бы фотографические. Сейчас у нас материала немного, такого который нужен будет для восточного крестьянина, райота или кули, но это уже дело Пройды и тех, кто возьмется за это. Меня, конечно, Пройда с собой взять не откажется туда, куда он поедет, а я в любом месте организую такую фабрикацию злободневных негативов, что хватит для любой революции.