Часа два подготовлялись в избе эти сборы.
А тем временем ребята, брошенные в потемках, трепетали за свою судьбу.
Они ни понимали, какие подозрения возникли у фанатических жителей деревни. Но за кого бы их не принимали, улики их европейского происхождения были слишком несомненны, и весь вопрос заключался только в том, когда именно с ними покончат. Сделает же это городская полиция путем какой-нибудь расправы или прикончат их брамины прямо в деревне, это уже было не такою подробностью, которая могла внести в головы ребят успокоение.
Когда ребят втолкнули в темный сарай с земляным полом, и дверь закрылась, они полминуты растерянно дышали в потемках, сдерживая себя, чтобы не дать вырваться наружу внезапному горю, а затем стали тихо друг друга нащупывать.
— Ва!.. — чуть слышно позвал Чекарев.
— Ш-ш! — предостерег Вагонетка.
И, лапая возле себя руками, пионеры нашли друг друга.
— Они слышали, как мы говорили по-русски! — прошептал Вагонетка.
— Это ты осатанел и начал по-русски ругаться!.. — упрекнул Чекарев.
— Нет, по-русски это начал ты, а я ругался по-английски, — возразил Вагонетка.
— Не все одно! Ты и сейчас готов выпалить что-нибудь… Старше меня, а злишься, как на чужого…
Вагонетка крякнул. У него к глазам подступали слезы.
— Ну, Егор, давай не расстраивать один другого. Попались оба. За то, что я старше, со мной, может-быть, скорей разделаются. Тебя еще могут закабалить куда-нибудь в дом к малолеткам. Если ты останешься живой, да придется опять увидеть товарищей, передай им, что я прошу простить за то, что не сумел поступить по коммунистически…
Чекарев прижался к товарищу.
— Вагонеточка, товарищ, нас не убьют! Мы убежим как-нибудь! Давай только посмотрим, что они с нами хотят сделать… Давай сядем здесь и обнимемся!
Ребята опустились на землю и переплелись руками, сдерживая от волнения дыхание.
Они вздрагивали.
Между тем в избе старшины собралось несколько индусов. Среди них был общинный почтальон-переводчик, который, не дождавшись пока над боями начнется суд браминов, уже сбегал к сараю, чтобы посмотреть на пленников.
Это был подражавший своей одеждой европейцам дравид с малабарского берега, поддерживавший сношения с городом.
Он, узнав о происшествии, не только согласился быть переводчиком, но проявил и самостоятельный большой интерес к ребятам, расспрашивая всех о том, откуда они явились, что у них за трубы, как они объясняют свое появление.
Наконец, все были в сборе, и оставалось только приступить к допросу схваченных.
В это время в деревню прибыл и, узнав о случившемся, заспешил в общинную избу Ниду Бабу.
Чертежник-индус уже имел сношения с главарями деревни, посредничая в оказании деревенским бойкотистам помощи от рабочих.
Теперь, когда ему сказали, что схвачено двое подростков, революционер-туземец, заподозрив неладное, немедленно же очутился в избе.
Здесь он застал всех, кто ему был нужен.
Старшина все еще продолжал держать в руках аппарат натурографа и то беспомощно ворочал его, то передавал браминам, делая с ними безуспешные догадки о его загадочном назначении. Другая труба также ходила по рукам.
Ниду Бабу остановился возле старшины и брамина и живо стал расспрашивать их о случившемся.
Переводчик ткнулся было к беседовавшим, чтобы ввязаться в разговор.
Ниду Бабу выразительно кивнул на него головой собеседникам браминам и старшине.
— Это же джасус! — предупредил он шепотом.
— О! — удивились брамины.
И один индус взял дравида за руку.
— Пойдем, брат, отсюда! Мы тебя позовем, когда надо будет.
Дравид хотел навязаться с просьбой оставить его, но индус колючим взглядом остановил его, и почтальон решил ретироваться.
Увидев натурографы, Ниду Бабу покачал головой и объяснил:
— Введите сюда боев, вы увидите, что это такое!
Он шепнул браминам:
— Вы губите боев, которых посылали мы к вам… Это большевики-бои! Они наши!.. Саибы за каждого из них по мешку рупий отдали бы, только чтобы изловить их.
Индусы и старшина с испуганным изумлением обступили Ниду, слушая его сообщения о боях с чудесными машинами, обличающими деяния саибов, а затем поспешили привести ребят.
Вызванные в избу, трепещущие Вагонетка и Чекарев остановились перед индусами и вдруг увидели Ниду Бабу.