— Частью в Бомбее, частью в Бенаресе и других городах.
— Нам необходимо знать имена, по крайней мере, нескольких из них для того, чтобы комиссия знала насколько серьезно сообщение, выдвигаемое вами…
— Я могу назвать вам имя русского большевика, который открыл замыслы фашистов, еще находясь в Москве; оттуда он стал следить за неким Пит Графом и попал на след Бурсона. Это партийный деятель большевиков Пройда. Он раскрыл план фашистов. Затем в нашем деле принимали участие несколько танцовщиц, организованных бенаресской деводами Кукумини. Можно считать, что без помощи этого нашего товарища мы ничего не могли бы сделать. Затем, к нам присоединились некоторые спасшиеся от Бурсона майнвильские революционеры. Помогали нам партийные комитеты и в Бенаресе, и в Бомбее, и в каждом городе.
По мере того, как Партаб-Синг делал свои сообщения, допрашивавшие его переглянулись, и их как-будто, что то передернуло. Люди, сидевшие в стороне от стола, поднялись и сделали непроизвольное движение в сторону Синга.
Один из допрашивавших быстрым взглядом остановил их и, не давая опомниться юноше, снова задал быстрый вопрос.
— Скажите нам еще одну вещь: вам и вашим друзьям известно, где находятся засады, как размещены пулеметы и кем они охраняются? Могли бы вы, если бы это понадобилось, сейчас пойти с добровольцами-оборонщиками для того, чтобы снять эти засады. Или вы самого главного не знаете?
— Нет, мне и одному китайцу удалось устроиться на службу к Санджибу. Кроме того, фашистов выслеживал один водовоз, член нашей организации. Поэтому мы имели возможность не только проследить установку каждого пулемета, но и сфотографировать все, что делали при этом фашисты. Фотографии и планы расположения пулеметов мы передали в комитет партии, и они вам их покажут, если вы их запросите и дадите гарантию, что примете против банд Санджиба меры.
— Все! — почти не скрывая нервного волнения, заявил допрашивавший. — Вы можете идти, пока.
Партаб-Синг повернулся, удивляясь безрезультатности столь важного допроса и, взглянув мимолетно еще раз в сторону тех людей, которые от окна наблюдали за допросом, вдруг уловил — как один из них попытался быстро наклониться к полу, чтобы скрыть свое лицо и выражение глаз, а другой совершенно отвернулся к окну. Страшное знакомство с обоими неизвестными заставили его вздрогнуть.
— Кто это?
Партаб-Синг ошеломленно провел вокруг себя глазами и, наткнувшись взглядом на искаженные растерянностью физиономию лиц тех, которые допрашивали его, вдруг понял все. Он сделался жертвой самого дерзкого обмана врагов, мысль о близости которых ему не на секунду не пришла в голову. В двух людях он узнал вдруг Пит Графа и Бурсона — заклятых преследователей революционного движения.
Прежде чем опомнился юноша, вся пятерка находившихся в помещении фашистов, поняв, что их мистификация разоблачена, сбросили вдруг сдержанность официальных лиц, за которых они выдавали себя, и схватились с своих мест.
— Идемте, — крикнул один из них, — скорее к дружинам, чтобы спасти, что можно.
— Бандит большевистский, чтобы не опередил еще нас!
Партаб-Синг, бросившийся было к дверям, натолкнулся на чью то фигуру. Железо кинжала воткнулось ему в грудь, прожигая ткани тела. Какая то рука отбросила его и он упал.
Фашисты выскочили.
Дидабай, проходившая по коридору, увидела пробежавшие фигуры, узнала реакционных депутатов и заподозрила недоброе.
Она ахнула, метнулась за ними и, завидев Кукумини и Бихари, знакомившихся с новыми товарищами, указала на лестницу.
— Кукумини! Бихари! Фашисты сейчас выскочили из комнаты.
— Из какой?
— Идемте.
Вся группа бросилась к комнате, где только что произошла драма. Бихари открыл дверь, все увидели смертельно раненого Синга.
Кукумини бросилась к несчастному.
— Партаб!.. Дайте воды, товарищи!
На минуту юноша пришел в себя. Он увидел Кукумини.
— Сестра, братья… фашисты Пит Граф, Бурсон и еще какие-то побежали к дружинам стрелять из пулеметов. Пока не поздно, помешайте им… Скорее, скорее!
— Товарищи со мной! — крикнул Бихари. Кукумини-диди, скажешь товарищам, куда я ушел…
Кукумини кивнула головой. Она пыталась хлопотать возле Синга. Но юноша умирал.
— Сестричка, я умираю. Не давайте пулеметы. Пит Граф, Бурсон побежали… Я не могу… Пройда все сделает, скажите скорее Пройде… Я сам пойду…
Он рванулся и со стоном начал вытягиваться.
— Брат Партаб, уже сказала… Брат Партаб, пулеметы будут у нас… Бихари уже раньше получил распоряжение от комиссии и послал добровольцев к пулеметам. Мы поймали фашистов. Не волнуйся, брат Партаб.
Партаб-Синг смолк. Кукумини увидела, что он мертв и поднялась.
Девушка тоскливо оглянулась и вышла в коридор, а затем выглянула в окно. Здесь она услышала отдаленную стрельбу, а затем увидела, как масса рабочих торопливыми группами стала уходить со своими вожаками, готовя оружие и стремясь к месту стрельбы.
Кукумини тогда вспомнила о своем револьвере и направилась к дому Санджиба.
Организация и стихия
За полчаса перед убийством Партаб-Синга в одной из комнат того же здания, где фашисты мистифицировали индуса-революционера, под председательством Арабенды заседал действительный штаб обороны национального собрания.
Сюда явился прибывший около недели назад и принявший участие в созванной коммунистами партийной конференции Тарканатра.
Вождь коммунистов уже выяснил обстановку, в которой должны были разыграться решающие исход революции события, добился на совещании определения линии коммунистических организаций и пришел прямо к Арабенде.
В комиссии спорили.
Один из членов ее штаба, представитель, делегированный солдатами кантомента в национальное собрание, сообщив, что белые солдаты и часть сипаев готовы поддерживать национальное собрание, но разлагаются вследствие боязни крейсеров. Появления военных судов к берегу можно было ожидать с минуты на минуту, и тогда восстанию грозил немедленный разгром.
Представители штаба, жаждавшие скорейшей ликвидации остатков сил контрреволюции, но парализованные опасностью со стороны моря, сослались на эту опасность и Гарканатре. Они терялись в способах предотвращения угрозы.
Тарканатра повернулся к Арабенде.
— Если вы не будете действовать, вас скорее разгромят или нет?
— Скорее…
— Так чего же вам ждать тогда? Для того, чтобы обезвредить английские пушки на крейсерах, арестуйте немедленно и заприте под замок всех английских фабрикантов и чиновников в виде заложников. Обезоружьте фашистов, разошлите немедленно радио о ваших мерах, и английские рабочие скажут: «руки прочь от Индии!» Тогда и крейсера-постоят, постоят да и уйдут ни с чем…
Арабенда переглянулся с членами комиссии. Те удовлетворенно кивнули головой. Один из них позвал Ашутоша.
— Арестовывать всех, начиная с губернатора и кончая буржуазными путешественниками! Идите.
После этого перед наполнившими комнату комиссии депутатами, начальником добровольцев и руководителями революционных групп, явившимися ожидать распоряжений, предстал Бихари с сообщениями о том, где находятся притоны и позиции фашистов.
Но комиссии уже было не до изучения подробностей заговора.
Бихари в сопровождении группы революционеров вышел, имея на руках приказ приступить к разоружению дружин морд.
Он на мгновение только остановился, встретив Кукумини, чтобы сказать девушке, куда он отправляется.
В это время напуганная выскочившими заговорщиками Дидабай позвала товарищей на помощь в комнату, где погиб Партаб-Синг.
Кукумини и несколько человек бросились наверх, а Бихари махнул рукой товарищам и ринулся на улицу. Здесь группа боевиков натолкнулась на толпу, почувствовавшую, что что-то у депутатов готовится и ждавшую развития событий.
Бихари остановился, увидел рабочие одежды и коротко сообщил хлынувшей к нему толпе:
— Морды расставили пулеметы… Для того, чтобы из крейсеров не стреляли, приказано всю буржуазию, губернатора и чиновников-инглизменов арестовать заложниками, а у морд отобрать оружие и вооружиться нам, пролетариату! Довольно глумился над Индией каждый сагиб. Товарищи-рабочие, идемте повытаскиваем у морд из гнезд пулеметы. Я и эти товарищи знают, где они их приготовили!