Столкнувшись с непосредственной военной угрозой, Петроградский Совет опубликовал особые воззвания и директивы ключевым политическим и общественным организациям, армейским и фронтовым комитетам, почтово-телеграфным служащим, Петроградскому гарнизону. Директивы Совета предписывали: не выполнять приказаний Ставки, следить за движением контрреволюционных войск и чинить им всяческие препятствия, нарушать почтовую и иную связь между частями, враждебно настроенными к революции, немедленно исполнять приказы Совета и Временного правительства4. Чтобы помочь в организации и руководстве борьбой с силами Корнилова, ЦИК и ИВСКД создали чрезвычайный военный оборонительный орган — Комитет народной борьбы с контрреволюцией, который приступил к работе в полдень 28 августа.
С самого начала предполагалось, что в Комитет народной борьбы с контрреволюцией войдут, помимо прочих, по три представителя от меньшевиков, эсеров и большевиков. Присутствие последних свидетельствовало о признании (хотя и неохотном) преимуществ и растущего влияния большевиков в массах. Но будут ли большевики в самом деле вместе с умеренными социалистами и правительством бороться против Корнилова? В тот момент, когда контрреволюционные войска подходили все ближе и ближе и столица готовилась к битве, этот вопрос являлся решающим для лидеров умеренных социалистов. Позднее один меньшевик-интернационалист следующим образом подчеркивал значение большевиков в то время:
Военно-революционный комитет, организуя оборону, должен был привести в движение рабочие и солдатские массы. А эти массы, поскольку они были организованы, были организованы большевиками и шли за ними. Это была тогда единственная организация — большая, спаянная элементарной дисциплиной и связанная с демократическими недрами столицы. Без нее военно-революционный комитет был бессилен; без нее он мог бы пробавляться одними воззваниями и ленивыми выступлениями ораторов, утерявших давно всякий авторитет. С большевиками военно-революционный комитет имел в своем распоряжении всю наличную организованную рабоче-солдатскую силу5.
Составить подходящую программу действий во время корниловского мятежа было для большевиков не простым делом. Хотя нескольких видных руководителей, посаженных в тюрьму в июле, уже освободили (например, Каменева), Троцкий, которому скоро предстояло сыграть важную роль в судьбе партии, еще томился в заключении. Ленин и Зиновьев все еще скрывались: первый — в Финляндии, второй — в пригороде Петрограда. Ленин пересылал директивы, касавшиеся борьбы с Корниловым, своим коллегам в Петроград так быстро, как только мог, и все- таки его указания, написанные 30 августа, достигли столицы лишь в первых числах сентября, когда кризис уже миновал6.
Разумеется, практическим ориентиром партийному руководству служили вызвавшие в свое время ожесточенные споры резолюции по тактике, принятые четырьмя неделями ранее на VI съезде. Вместе с тем, как мы видели, они были неопределенными: в то время как резолюция съезда «О политическом положении» поощряла совместные действия со всеми элементами, посвятившими себя борьбе с контрреволюцией, резолюция «Об объединении партии», которая особо подчеркнула, что меньшевики «перешли в стан врагов пролетариата», как видно, запрещала сотрудничество большевиков с умеренными социалистами в любой форме7. Означало ли это, что партия не могла совместно с меньшевиками и эсерами, не говоря уже о правительстве, принимать меры к защите от Корнилова и что вместо этого ей нужно было проводить совершенно независимый революционный курс?
В ночь с 27 на 28 августа лидеры петроградских большевиков имели все основания предположить, что ленинская оценка ситуации соответствует взглядам, изложенным в резолюции «Об объединении». Помимо совершенно определенных заявлений в середине июля и его указаний VI съезду, прямое отношение к данной проблеме имели дополнительные инструкции большевистскому Центральному Комитету и статья «Слухи о заговоре», которую Ленин написал 18–19 августа8. Взяться за эту статью его побудило прочитанное в «Новой жизни» за 17 августа сообщение о сотрудничестве большевиков и умеренных социалистов во Временном революционном комитете, организованном Московским Советом во время работы Московского государственного совещания9. Из этой информации Ленин сделал правильный вывод о том, что московские большевики установили тесный союз с местными меньшевиками и эсерами, чтобы вместе отразить предполагаемое контрреволюционное выступление военных. Новость крайне возмутила Ленина. Это было еще одно свидетельство нежелания многих из наиболее влиятельных товарищей решительно порвать с меньшевиками и эсерами и их склонности работать вместе с «соглашателями» в достижении общих целей. Ленина тревожило, что подобные поползновения внутри партии ограничат ее способность к решительным действиям с целью захвата власти в подходящий момент. Поэтому он беспощадно раскритиковал московских большевиков.