С 6 по 12 июля кабинет министров издал ряд спешно составленных директив с целью восстановления порядка и наказания зачинщиков политических выступлений. На необычайно долгом заседании в ночь с 6 на 7 июля было решено: «Всех участвовавших в организации и руководстве вооруженным выступлением против государственной власти, установленной народом, а также всех призывавших и подстрекавших к нему арестовать и привлечь к судебной ответственности как виновных в измене родине и предательстве революции»22. Одновременно правительство опубликовало новое постановление о наказаниях, гласившее: «1) Виновный в публичном призыве к убийству, разбою, грабежу, погромам и другим тяжким преступлениям, а также к насилию над какой-либо частью населения наказывается заключением в исправительном доме не свыше трех лет или заключением в крепости на срок не свыше трех лет; 2) Виновный в публичном призыве к неисполнению законных распоряжений власти наказывается заключением в крепости на срок не свыше трех лет или заключением в тюрьме; 3) Виновный в призыве во время войны офицеров, солдат и прочих воинских чинов к неисполнению действующих при новом демократическом строе армии законов и согласных с ними распоряжений военной власти наказывается как за государственную измену»23.
Керенский, назначенный министром-председателем 7 июля, не был в Петрограде в разгар июльских событий, так как днем 3 июля выехал на фронт, куда ему сообщили подробные сведения о развитии кризисной ситуации в столице. Керенский в ответной телеграмме Львову настаивал на «решительном прекращении предательских выступлений, разоружении бунтующих частей и предании суду всех зачинщиков и мятежников»24. На фронте ему показали последний выпуск «Товарища», немецкого пропагандистского издания на русском языке, выходившего раз в неделю и предназначавшегося для распространения в войсках противника. Из чтения одной из статей Керенский сделал вывод, что немцы заранее знали о восстании в столице. Это, естественно, укрепило его убеждение, что Ленин — германский агент25.
В ярости и смятении Керенский сел на поезд, чтобы к утру 6 июля попасть в столицу. На железнодорожной станции в Полоцке вагон-салон, где спал глава правительства, был частично разрушен бомбой26. Керенский, хотя и остался невредим, страшно расстроился. Неудивительно, что по прибытии вечером 6 июля в Петроград он был мрачнее тучи и горел нетерпением разделаться с большевиками. С того времени от был всегда среди министров, наиболее активно выступавших за жесткую политику по отношению к крайне левым. Выступая вскоре перед толпой солдат и рабочих, собравшихся у здания генерального штаба, Керенский (он стоял на подоконнике одного из окон, поддерживаемый за ноги офицерами) заявил, что не позволит «никаких посягательств на завоеванную Русскую революцию». Перейдя на пронзительные ноты, он прокричал: «Проклятье тем, которые пролили на улицах столицы невинную кровь. Пусть будут прокляты те, кто в дни тяжелых испытаний предает родину!»27 Несколько дней спустя, после официального утверждения на пост министра-председателя, Керенский с не меньшей яростью заявил в интервью агентству Ассошиэйтед Пресс следующее: «(Наша) фундаментальная задача — защита страны от разрушения и анархии. Мое правительство спасет Россию, и, если мотивы разума, чести и совести окажутся недостаточными, оно добьется ее единства железом и кровью»28.
Июльское восстание было, конечно, прежде всего мятежом гарнизона. На своем заседании 6–7 июля кабинет издал приказ разоружить и распустить военные формирования, участвовавшие в июльском восстании, а их личный состав передать на усмотрение военного и морского министров. Подробный план, приложенный к приказу, собственноручно подписал Керенский: «Согласен, но требую твердого проведения этого без дальнейшего уклонения». Примерно в то же время Керенский выступил с резким осуждением кронштадтских моряков, дав понять, что они действовали под влиянием «германских агентов и провокаторов». Всем командам и судам Балтийского флота было приказано представить для следствия и суда в Петрограде «всех подозрительных лиц, призывавших к неповиновению Временному правительству и агитирующих против наступления»29.