Лошади идут мелкою рысцою. Тачанка легко раскачивается на рессорах. Дребезжит гайка у колеса. Гремят то близкие, то далекие артиллерийские залпы. Мурлычит песню ездовой. Из песни ни слов, ни мотива разобрать нельзя. Только одни переливчатый звук тянется без конца.
С дороги впрыгнул в тачанку, — командир повел плечами.
— Черрт! — выругался он: — за одну ночь дезертировали — сколько бы вы думали? — тринадцать человек. Это из батальона — то… Так в несколько дней от нашего батальона ни одного человека не останется. — Командир пощипал свою рыжую бороду. — Хотя вру… Некоторые ребята рвутся в бой. И это не дети. У них не задор — нюхали порох. Фу–ты как распукались там орудия. Как видно, жаркое дело… А тут мы ни черта не знаем. Обидно…
Командир вынул из кожаной сумки несколько карт. Разложил их на своих коленях. Стал водить по блестящей поверхности бумаги большим грубым пальцем.
— Так‑с. Петрова, Поддубная, Маринская… А вот где мы…
Всего 16 верст до Енского уезда. А вот леса. К вечеру будем ехать лесом. Вот опять где то стреляют из винтовок. Должно быть, наш разъезд столкнулся с казаками. — И командир прислушивался. — Ну, так и есть. Перестрелка прекратилась. Да нам особенно беспокоиться нечего. У нас идут охранения и по бокам вдоль нашего пути верстах в трех цепью, и впереди и с тылу. К тому же, во все стороны шныряют кавалеристы нашей сотни. Между прочим, из них нынче ночью тоже 6 человек убежали вместе с лошадьми. Сволочи!
— Все же нам придется укрыться в лесу, — сказал Борин. Бессмысленно принимать бой с такой небольшой силой. Я думаю, что в лесу нам удастся соединяться с партизанами.
— Я тоже такого мнения. Ну, а если вы согласны, мы так и сделаем. Только нужно будет заранее проводника достать. По лесу заблудиться можно. Да и места хорошего для стоянки не отыщешь. — Командир быстро высунулся из коляски. Оглушительно крикнул, точно гром грянул:
— Э‑эй, Старкин! Подать сюда Старкина!
На зов командира быстро явился сухощавый человек с лицом русской красной девушки. Он повис на подножке.
— Нужен проводник, товарищ Старкин. Так вот достаньте. Чтобы местный лес хорошо знал. — Старкин молча утвердительно кивнул головой и спрыгнул на дорогу.
— Завтра соединимся с партизанами, если они еще целы… И если нас не задержат по дороге.
Командир откинулся на задок тачанки. Вздохнул. — Откровенно говоря, мне очень хотелось бы быть там, где теперь идет бой. Лучше быть в бою, чем ожидать боя.
— Герой вы. — Борин с улыбкой посмотрел на командира. — Хотя я мало знаком с вами, но мне кажется, что вы хороший солдат. Ведь неизвестно, что впереди будет.
— А–а–а, — неопределенно процедил сквозь зубы командир, — Ерунда!..
— Что ерунда?
— Да вот то, о чем вы говорили. Что будет, то будет.
— У вас нет родных командир?
— С чего вы взяли? Сколько угодно… И даже двое детей.
— Ну тогда вы, конечно, большой герой — не боитесь смерти.
Командир криво усмехнулся.
— Кто не боится смерти? Никто, ручаюсь. Каждому здоровому человеку смерть страшна.
— Да, говорят, что есть некоторые, что не боятся.
— Глупости говорят. Так говорят или хвастуны или просто лгуны. Как не бояться ее, когда возле вас разрывается вон такой железный гостинец что гремит там по небу. Ведь он, извините за выражение, ничего от вас не оставит. Неприятно. Бояться естественно! Инстинкт.
— Вы, стало быть, боитесь, командир?
— Да, и не удивляйтесь. Важно не то, что человек боится, а важно, умеет ли он себя держать в ежовых рукавицах. Вот этому нас военное дело и учит.
— Вас оно, как видно, хорошо научило.
— Да, не плохо! Я окончил солдатский корпус. 3 года был на австро–германском фронте. — Ванятка, стегани пегую — шалит. Ну вот там и вышколился.
— Себя удержите?
— Удержать и других удержу… Но смерть–то, право, страшна. Если подумать… И страшна потому, что больше ни неба, ни звезд, ни солнца не увидишь. Я не поэт. Я солдат, но солнце люблю… А у меня есть жена. Вы представляете себе — жена, любимая женщина. Ну и страшно… Впрочем — глупости. Все это привычка к вещам.
Борин глубоко вздохнул. Два серых любимых глаза стояли в его сознании.
Командир набил трубку махоркой и закурил ее.
— В конце концов жизнь — это мираж, туман… Живешь — и никакого результата… Только стареешь. Прошлое забывается. Будущего не знаешь. Фу ты, чорт, как палят, точно ураганным огнем.