— Куда уж мне! — упавшим голосом говорил дядя Федосий. — На что уж мне это… Мне бы… помереть бы…..
— Ничего, поживем еще!..
— Дядя Федосий, а, дядя Федосий! Как там моя домашность и семейство? — приблизившись, спросил приземистый мужик с серой бородой лопатой, с быстро моргающими маленькими глазками.
Дядя Федосий вначале махнул рукою, а потом сказал:
— Отец за тебя сидит… Бьют, говорят… Всю живность со двора согнали… Ликвидировали, значит.
— Ага! — протянул мужик, почему–то одобрительно кивнул головою, поежил плечами и протяжно вздохнул.
— Председатель, — позвал Арон.
— Что–сь? — Председатель был уже возле Арона.
— Устрой старика хорошенько. Накорми. В наряд не посылай — пусть отдохнет.
— Пусти его ко мне… — попросил мужик, у которого был арестован отец.
— А у вас свободно?
— Места хватит.
— Ну, ступай, брат. Обсуши его. Да с допросами не приставайте… — Дядю Федосия увели.
Большая половина митинговавших партизанов уже разбрелась. Оставшиеся стояли, понурив голову:
— Так вот что, товарищи, — обратился к ним Арон. Вы видели и слышали. Если мне не верите, так своим односельчанам поверьте. А мое последнее слово к вам будет таким. Даю вам волю. Ступайте на все четыре стороны, если не хотите оставаться здесь и сражаться за свое добро, за Советскую власть… Но те, которые из вас останутся в лагерях, те… никаких у меня разговоров! Дисциплина должна быть! Сегодня ночью их в караул! Слышишь, председатель?! А если что — я церемониться не буду. Дело военное. Расстреляю!! Поняли, товарищи?!
— Поняли, — ответили два нерешительных голоса.
— Ну, так ступайте, товарищи.
Мужики по–двое, по–трое молча разошлись в разные стороны. Все время молчавшие Федор и Фролов заговорили разом.
— Нужно сейчас же посовещаться. Непременно… Потом нам нельзя быть не вооруженными. Ты, Арон, вооружи нас хорошенько.
— Ладно. Ладно. Пойдемте к себе и там поговорим.
Михеев шел позади всех и думал, что будет с отрядом через три дня. «Может быть плохо» — решил он.
Между тем серая пленка туч стала разрываться в клочья верховым ветром. Клочья облаков стремительно помчались на север.
В просветах между ними показалось ясное голубое небо. Грязная глинистая вода в лужах пачкала эту голубизну в своих отражениях. Внезапно солнечный луч прорезал воздух, и вся поляна разом заискрилась, засияла блестками.
Совещались в маленькой землянке, где жила Феня с женою председателя. В землянке было тепло и душно. От грязного после дождя пола поднимались влажные испарения. На маленьких пнях и на вещевых ящиках сидели Арон, Федор, Фролов и Михеев. Фене нездоровилось. Она, бледная и неподвижная, лежала на целой горе сухой соломы. Чья–то рука накрыла ее по грудь полушубком. Свет падал в четырехугольное отверстие, служившее дверью. Лица у всех сосредоточились и напряглись.
— Товарищи, — начал Арон, — вопрос для всех ясен: не пройдет и несколько дней, как снова появится брожение. К тому же продовольствие, — говорит председатель, у многих на исходе. Я думаю, что за эти дни вряд ли сумеем получить откуда–нибудь поддержку. И поэтому нам нужно будет что–либо предпринять в ближайшее же время.
Помолчали. Слово взял Федор.
— Я предлагаю, — сказал он, — устроить налет на местечко. Надо попробовать. Если нам удастся, — а все же несколько шансов есть на успех, — если нам удастся разогнать гарнизон, захватить оружие то мы успеем устроить сразу же мобилизацию. Увеличить свой отряд до желательных нам размеров и уже, не останавливаясь, оперировать в районе. Я имею сведения, что в казачьих частях разложение. Возможно, что мы захватим губернский город. Конечно мы не задержимся в нем, но нанесем ощутительный удар в тыл противника. Когда же нас начнут жать, то мы опять уйдем в лес, захватив с собою оружие и продовольствие. Но даже если нам не удастся занять местечка, то и тогда нам будет больше пользы от выступления. Партизаны получат боевое крещение. Отряд спаяется кровью и тогда можно будет побольше выжидать в лесу.
— Я думаю, что против этого плана возражать не приходится, — резюмировал Арон: — план, можно сказать, единственный, только надо его разработать…
— Не совсем единственный, — перебил его Михеев. — К этому плану можно внести вот какое добавление. Эти три–четыре дня, пока будет подготовляться выступление, надо будет использовать, чтобы связаться с городской подпольной организацией. И согласовать наше выступление с ними. Короче говоря, предупредить их!