— Хорошо, хорошо, — отмахнулся от моих слов начальник. — Я ее прощупаю хорошенько и, поверьте мне, я вам точно скажу, чего она стоит… Когда думаете уезжать обратно?
— Завтра же.
К этому времени пришли старшие начальники армии. Они рассмотрели сводки и решили совместно с нашим отрядом и городской организацией выступить на завтрашнее число, так как фронт был уже от города в двадцати верстах. Постановили завязать связь с городом, написать ряд воззваний в городскую организацию и в партизанский отряд. Часть из воззваний решили разбросать с аэропланов, а несколько рукописных экземпляров передать со мною. — Затем собрание закрылось, и я отправился на квартиру к Ершову.
Через час после моего прихода на квартиру Ершова, меня вызвал по телефону начальник особого отдела. Я передам мой разговор с ним дословно.
— Я только что отпустил Волконскую, толковал с ней около двух часов.
— Да?
— Она на самом деле кое в чем сплошная дурочка, но не настолько глупа, как это вам показалось.
— Гм. Ну?
— Мы с нею нашли общий язык. Она, оказывается, очень любит деньги вообще, из чьих бы они рук не шли… Я нанял ее на службу в Чека.
— Как?
— Да, представьте себе. Даже не пришлось принять методов уговора или воздействия. Как только она услышала от меня, что она за какие–то сведения, даваемые нам из кругов нашей восточной эмиграции, будет получать известное количество денег… слушаете? которых ей хватит на будуар, духи и хотя бы маленький выезд, так — вы не поверите — она стала умолять меня дать ей эту работу.
— Да что вы говорите?
— Да. Я затем пытался ее попугать перспективой обычного конца всех шпионов. Но она не испугалась. Поверьте, у нее большой авантюристский талант. Она нам будет очень полезна. Ведь она там будет вхожа во все высшие сферы.
— Так‑с. — Я не знал, что делать с телефонной трубкой. Она у меня горела в руках.
— Я ей выдал вперед денег и документы. Завтра она вместе с вами и еще одним заграничным сотрудником переходят фронт и едут за границу. Я ей сказал, что каждый ее шаг будет нам хорошо известен и что в случае чего… Но она меня обнадежила тем, что она человек честный и благородный и будет честно работать кому служит.
— Гм. Хорошо… — Только и нашелся сказать я.
— Вы зайдите к ней, она просила, чтобы вы зашли к ней. Адрес спросите у Ершова. Ну, пока. Вы очень хорошо сделала, что перетащили ее сюда. Перед отъездом зайдите ко мне, ну хотя бы завтра утром. Пока, — до свиданья.
Звонок прозвонил отбой, а я все еще стоял у телефона с «очень выразительной дурью на челе», как сообщил мне потом Ершов.
За чтением газет, журналов и материалов я совершенно забыл о существовании моей княжны. Уже хотел ложиться спать, так как час был поздний — около двенадцати часов ночи, уже я стал раздеваться, как слышу, Ершов зовет меня к телефону. Подхожу. Беру трубку, спрашиваю:
— Кто звонит?
— Противный, противный, противный! — раздался голос княжны. — Как не стыдно, до сих пор не пришел. Это не по–дружески.
— Занят был.
— Занят был!.. И слышать ничего подобного не хочу. Слушайте — чтобы вы сейчас же пришли ко мне. Я вас жду уже несколько часов. Противный, противный. Я вас жду.
Я отошел от телефона. Сначала мне не хотелось итти к ней. Я чувствовал себя точно обиженным. Но потом меня все–таки потянуло видеть ее. Я не совсем решительно спросил у Ершова адрес ее квартиры и спешно вышел на улицу. Сердце во мне почему–то замирало… По дороге я выругал себя хорошенько, пытаясь таким образом успокоиться. Но и ругань не помогла.
Поместили ее в военной гостинице, в отдельном номере. И гостиницу и номер я разыскал скоро, но почему–то несколько минут стоял в нерешительности перед маленькой стеклянной дверцей. На матовом стекле по временам появлялась чья–то тень. Наконец, меня загнал в комнату какой–то военный, подозрительно посмотревший на меня. В комнате было уютно. В темноте вырисовывались ширмы, кровать, мраморный умывальник и стол с электрической лампой под голубым абажуром.
— Идите сюда, противный, — раздался ее голос из глубины кресел в тени. Я подошел к ней и сел рядом на стул.
— Ну, говорите, где пропадали?
Я повторил, что был занят.
— Есть хотите?
Я сознался, что хочу.
— Я вам сейчас устрою поесть, — сказала она. Легко подбежала к небольшому столу у кровати и принялась там возиться с баночками и хлебом. Я невольно залюбовался ее фигурой. Распущенные пышные волосы спадали волнистыми локонами до пояса. Одета она была в каком–то легком, полупрозрачном свободном платье, из–под которого вырисовывалась полная женская фигура. Через несколько минут она смастерила мне вкусный ужин. Тут было много вещей, о которых я не мог и мечтать в нашей обстановке. На столе стояли в коробочках какие–то рыбки, ветчина, сыр и другое. Я недоумевал. Спросил, откуда она все это достала.